Overlord: Право на жизнь. Том 3 - Hydra Dominatus

Это был почтенный Нишикиенрай. Он был на голову выше него, сильнее, из-за чего Меконгава был готов бросить другой мир. Не хотел быть балластом и мешать, но… Ниши не позволил этого сделать, сам проявил инициативу и буквально за шкирку вытащил моего Творца. И не прогадал, ведь тот в конечном итоге стал Королём Зверей и стал важной частью Назарика.

— Из этого я вынесла урок, что силён не зверь по отдельности, а стая как единое целое. И что тот, кому ты протягиваешь руку сегодня, сможет стать выше и сильнее тебя, протянув руку в будущем уже тебе, — подводила итог покрасневшая Люпус, стараясь ни на кого не смотреть, чтобы не смутится, ведь думала что говорит какую-то чушь. — Такой подход использовал Назарик и ранее. Мне кажется, если бы на этом месте стоял Меконгава, то он бы сказал вам, Владыка, что вам стоит дать им шанс. Хотя бы не отворачиваться, а протянуть руку. Не в ущерб защите Назарика, но… отправьте меня и Ауру, вместе мы поможем другим государствам и игрокам.

— Интересная точка зрения. А что скажешь ты, Нарберал? — спросил Момонга, призывая встать рядом с Люпус ещё одну горничную, с которой некоторое время путешествовал в облике Момона.

— Мой создатель Нишикиенрай действительно был таким. Несмотря на свою силу и то, что много ему легко давалось, он… он не ставил себя выше других. Если конечно дело не доходила непосредственно до боя, где в нём разгорался азарт. Но он действительно не особо видел разницу в уровне сил, общаясь с сильнейшим, также как и со слабейшим своим другом. Ведь… уровень это всего лишь цифра… так он повторял.

Следующим слово своё дал Себас, никого не удивив. Он был самим воплощением Тач Ми, считая что нельзя прятаться в такой момент. Надо было выйти и разбить всех, помочь своим товарищам, людям и доказать тем самым величие Назарика.

Его же поддержал и Коцит, который вслед за своим создателем проникся уважением к Себасу. Это было иронично, ведь Воин Такэмикадзути всегда соперничал с Тач Ми, считая того сильнейшим и… и всё же равняясь на него. Стремясь его превзойти. И хоть в данный момент Момонга считал Коцита более сильным, чем Себаса, да и Коцит догадывался о своей возросшей мощи, но… всё равно проникся безмерным уважением к Себасу.

Одним за другим опрашивали других, но больше всего удивления начало происходить, когда говорить начал Демиург. Весь вымотанный, слегка шальной и совершенно не такой как раньше… никогда Момонга не видел его таким, однако когда тот начал говорить ему и вовсе показалось, что Демиурга подменили.

— Мой создатель посвятил всего себя злу. Настоящему злу. И очень долгое время я искал не причины, а оправдания. Не истину, а глину для ног колосса… И всё же, несмотря на разницу наших мнений с Себасом и другими, я… я кажется понял в чём крылся главный урок…

По лицу Демиурга пошёл пот, его мозг всё ещё лихорадочно работал, а дополнительная задача, которую поставил Момонга в дополнение к победе в игре с Серым Кардиналом окончательно его подкосила.

— Когда-то… когда-то мой создатель познал истинное зло. Лучшее, что случалось с ним, были вы… вы Владыка… и Назарик. Он любил их больше жизни и от того дилемма разрывает мой разум. Ульберт сказал бы вам, что весь другой мир нужно уничтожить, если это может сохранить хотя бы пылинку Назарика. Однако я… я умом понимаю, что это породит ещё больше зла, которое… которое сделает с людьми то же, что сделали когда-то с моим Создателем. Это… неверно, нерационально, идёт против моего нутра, но…

Прямо здесь в зале Демиург неожиданно потерял сознание, после чего к нему бросился Маре. Дав отмашку, тем более мнение Маре уже было выяснено. Момонга убедился лишь в том, что жизни Демиурга ничего не угрожает. А после продолжил опрос. Проходя через всех и раз за разом слыша голоса своих друзей, тех, кто создал тёмную гильдию из самых ужасных рас, но… но которые были лишь людьми, что не вписались в те нормы, согласно которым большинство выбирает банальные «положительные» расы.

Но никто из них не был злым по-настоящему. И хоть Назарик был важен для всех, но стоил ли он принесения в жертву тех принципов, что преследовал каждый из его друзей? Ведь всё вокруг стало таким реальным, каждый непись словно живой и возможно таковым является? Кто знает, но будь здесь вся его Гильдия… смогли ли бы они сделать всё то же, что творили в других играх, играя роль? Или наоборот сняли бы маски и повели бы себя с миром в их руках так, как вели себя друг с другом?

— Очень интересно, — произнёс Момонга, когда опросил уже почти всех и удивлялся тому, как некоторые уже…

Уже свято верят, что это всё прелюдия и что Момонга их проверят. И что правильным решением будет как раз дать бой снаружи, сразится за весь мир и победить всех-всех. Они словно бы совершенно не переживали за Назарик. То ли упивались собственными всесилием или же… или же вправду было в них некоторое желание помочь другим? Возможно в Себасе… ещё в парочке, но чтобы в большинстве?

Из-за этого Момонга даже серьёзно задумался над тем, а не был ли прав Вильгельм? Чего в конце-концов бояться с такой силой? Зачем играть от деффа, когда можно поставить точку в одном решающем сражении? И враги ведь не знают истинной силы Назарика. Даже близко не представляют той мощи, которая будет высвобождена на них в случае нападения.

— Что же скажешь мне напоследок ты, Шалтир? — спросил Момонга у последней.

Шалтир вышла, после чего некоторое время молчала, крайне странно глядя на Владыку. А затем она сделала то, что было вполне в её духе, но удивило всех. Она не стала отвечать, а начала вести диалог, чего не позволил себе никто другой.

— При всём уважении к вашему великолепию и мудрости, Владыка, сначала мне надо задать свой вопрос. Очень важный, без которого ответа дать невозможно.

— Да, разрешаю.

— Считаете ли вы Вильгельма другом по-настоящему? Или же он просто инструмент на службе Назарика?

От дерзости этой вспыхнуло пламя в глазах Альбедо,