В Тёмное Царство - Раймонд Элиас Фейст

участвовать не хотим. Мы оласканцы — будем прятаться на этих островах, если придётся. Пусть другие воюют с Кешем или кем там ещё. Но если грядёт большая война, король Ролдема просто заплатит выкуп и забудет об этом, верно?

— А что с остальными парнями?

— Офицеры, говорят. Могут стоить денег. Эти двое, — он ткнул пальцем в Зейна и Джомми, — имеют связи при дворе в Кеше. А этот, — указал на Сервана, — двоюродный брат принца. Остальной — его приятель.

— Забираем всех, — распорядился офицер. — Пусть генералы разбираются на перевалочном пункте Микель.

— Значит, берете нас? — спросил белокурый солдат.

Салматский офицер усмехнулся:

— А что мне делать с предателями? Казнить!

Не дав ролдемским солдатам опомниться, рейдеры набросились на них, перерезая глотки и пронзая мечами. Когда двадцать тел остались лежать на песке, офицер скомандовал:

— Сворачиваем лагерь! К рассвету все должны быть за границей!

Он повернулся к Гранди и остальным:

— Принцы вы или нет — если доставите хоть малейшие проблемы, кончите так же.

Четыре охранника окружили шестерых юношей, пока рейдеры собирались. Джомми взглянул на Сервана — бравада испарилась с его лица. Годфри и Зейн выглядели напуганными, а Гранди дрожал не столько от холода, сколько от страха.

Осталось только надеяться, что Тад успел добраться и прямо сейчас ведёт генерала с подкреплением вниз по реке. Если они появятся до того, как рейдеры пересекут границу… Джомми взглянул на восток — небо уже светлело.

* * *

Паг старался не пялиться по сторонам — большинство Ничтожных опускали глаза и занимались своими делами. Но Накор, похоже, не видел в этом ничего зазорного, разглядывая башни, взмывавшие ввысь на сотни футов.

— Как они туда поднимаются? — поинтересовался он.

— Наверное, внутри есть подъёмные механизмы, — предположил Магнус.

Город Омадрабар совершенно не укладывался в человеческие представления, размышлял Паг. Здесь не было трущоб, обветшалых кварталов, бедных районов — ничего, что указывало бы на социальное расслоение, неизбежное в любом человеческом городе на обоих мирах.

Здания соединялись арочными мостами, перекинутыми через широкие бульвары и каналы, или улицами, проложенными сквозь туннели в массивных структурах. Паг мог лишь предположить, что по человеческим меркам на строительство такого города ушли бы тысячи лет. И он не мог вообразить, чтобы кто-то в человеческой истории вообще задумывался о городе как о единой, взаимосвязанной структуре.

Проезжая мимо одного из редких парков — просто незастроенного участка с деревьями и чем-то вроде низких папоротников вместо травы — Паг осознал: эта страсть к единым конструкциям, вероятно, проистекала из того же стремления, что связывало воедино все социальные и политические структуры этой культуры.

Паг обернулся к спутникам и тихо спросил:

— Сумеем ли мы когда-нибудь понять этих существ?

Накор ухмыльнулся, даже сквозь маскировочный облик дасати было видно его искреннее восхищение:

— Вряд ли. Но мы можем достичь взаимовыгодного соглашения, если найдём нужных людей.

— И кто же они? — прошептал Магнус.

Накор пожал плечами:

— Будем надеяться, что те, с кем мы сейчас.

От Звёздного Моста они пешком добрались до ожидавшей повозки в сопровождении четырёх отборных воинов из сообщества Садхарин, к которому принадлежал Мартух. Даже в этом чужом мире Паг без слов понимал — происходит нечто грандиозное.

Повсюду перемещались крупные отряды вооружённых мужчин, жрецов смерти и повозок. Словно город готовился к вторжению — что было абсурдно.

Это был родной мир дасати, и у них не существовало врагов даже в отдалённом воображении.

Да, Паг знал по опыту Войны Врат и Змеиной Войны, что захватчики могут проникнуть куда угодно с помощью магии. Но попытаться вторгнуться сюда?.. Это не мир миллионов, как Келеван — это мир миллиардов. К тому же населённый дасати, расой, где воинское сословие состояло исключительно из выживших — самых жестоких и опасных существ на планете. Каждый из них прошёл череду испытаний к пятнадцати годам. И их было так много.

Один этот город, по словам Мартуха, вмещал семь миллионов жителей, включая более миллиона воинов из тысячи боевых сообществ. Больше, чем всё население Королевства Островов, и почти столько же, сколько во всей Великой Кеши.

«Души… — размышлял Паг. — Есть ли они у дасати?»

Если бы не те письма, что он сам себе отправил с указанием явиться сюда, Паг почувствовал бы себя совершенно подавленным. Он ехал в повозке с сыном и Накором по планете, где миллиарды существ запросто убьют его просто для разминки — и он не имел ни малейшего представления, зачем здесь оказался. Где-то в этом мире крылся ответ, даже если сейчас Паг не понимал, в чём именно состоял вопрос.

Но один вопрос не давал Пагу покоя: зачем на Омадрабаре идёт такая масштабная мобилизация? Из всего, что он слышал и видел в Двенадцати Мирах, следовало, что у дасати не осталось врагов. Один из указов ТеКараны предписывал Ордену Иерофантов искать новые миры для завоевания. Хотя Паг не раз обсуждал с Мартухом положение в дасатийских владениях, о планах массового выхода за их пределы речи не заходило.

Они въехали через массивные ворота в сравнительно небольшой двор, над которым возвышалось здание — или, как мысленно определил его Паг, очередной фрагмент городской стены с мостами — дом Мартуха на Омадрабаре.

Паг ждал, пока Мартух отдавал распоряжения своим людям по охране дома, если «домом» можно было назвать этот комплекс просторных апартаментов, встроенных прямо в городскую стену. Вернее, в одну из бесчисленных стен города.

Мысли Пага путались. Из всех миров, что он посетил, ни один не был столь чуждым, как Омадрабар. Делекордия хотя бы отчасти напоминала Первый уровень реальности, а её обитатели были более миролюбивы. Косриди казался отголоском Мидкемии, что давало хоть какую-то иллюзию знакомого. Но здесь… Здесь всё было иным.

Но здесь, в этом месте, все было совершенно иначе. Масштабы, ритм жизни, полное отсутствие чего-либо знакомого — у Пага не было никаких точек опоры. Он думал, что знакомство с культурой цурани, включая рабские лагеря в Великом Болоте провинции Сзетац, было испытанием. Но по крайней мере цурани оставались людьми, у них были семьи, которые они любили. Они ценили героизм, верность и самопожертвование. Паг даже не знал, существуют ли у дасати слова для обозначения этих понятий. Он попытался выразить эти концепции иначе и смог подобрать лишь «храбрость», «преданность» и «самоотверженность».

Пагу, Накору и Магнусу выделили одну комнату для ожидания, причем Мартух ясно дал понять Ничтожным в своем доме, что те должны их игнорировать. Никто не должен был с ними разговаривать или давать им какие-либо поручения.

Часы тянулись мучительно медленно, и наконец их вызвали