Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

— Я даже не знаю, как это делается, не говоря уже о том, как это сломать.

— Видишь, не сломано, — сказал тарен.

Отдельно стоящий кинетический барьер, отделенный от Источника и Хранителя Источников, невидимый, в отличие от фиолетового мерцания. Я не думала, что такое возможно. Я не могла понять, как таренам это удалось.

— Ты можешь научить меня, как его делать? — спросила я.

— Нет, — ответил тарен.

— Эска, — повторила Имико, все еще невнятно, но более настойчиво, чем раньше.

Я чуть было не набросилась на маленького тарена и не потребовала научить меня, потому что это принесло бы столько пользы. Возможности, которые это открывало, были потрясающими. Невидимые барьеры были лишь самым очевидным применением. Я могла бы создать совершенно невидимый кинжал, который могла бы метать и который невозможно было бы заблокировать. При создании более сложных конструкций необходимость в ресурсах осталась бы в прошлом. Ножи, которые не разваливались, когда я их отпускала. Стулья, в которых не было необходимости использовать дерево или камень. Небьющиеся двери и окна. Безграничное море возможностей.

— Как долго продержится этот барьер? — спросила я. — Разрушается ли он со временем? Он полностью отделен от Хранителя Источников, который его создал, или тому нужно оставаться поблизости?

Тарен не ответил ни на один из моих вопросов.

— Не знаю, как твоя дочь сломать барьер и украсть посох.

— Посох? — спросила Кенто, возвращаясь к тому, что действительно имело значение. Но я все равно хотела знать все о кинетическом барьере. — Один из Оружия десяти?

Тарен схватил трость и трижды стукнул ею об пол.

— Да, — произнес он сквозь стиснутые челюсти. — Принц называть посох Всплеск. Металл, металлические лозы по всей длине. Набалдашник в форме коготь, там Источник аугомантия.

— Эска, — снова позвала Имико. Она, прищурившись, вглядывалась в полумрак библиотеки. — Что-то не так. — Я проигнорировала ее, предположив, что она, вероятно, достигла той стадии трезвости, когда человек чувствует себя плохо. Она действительно выглядела больной.

Я мало что знала об аугомантии. Сама по себе она считалась в основном бессмысленной настройкой, не имеющей практического применения, но в то же время была одной из самых распространенных. Аугомантия — это такая магия, которая увеличивает возможности ранее существовавших материалов. Аугомант может создавать зачарованные предметы, такие как магически стойкая броня, если он также владеет ингомантией. Он может создавать магические ловушки, такие как стена пламени, которая срабатывает при определенных внешних факторах, если он также владеет пиромантией.

— А что может делать посох? — спросила я. Каждое из Оружия десяти обладало особыми свойствами. Разрушитель мог разбить все, во что попадал. Никогде мог проходить сквозь металл, как будто его там и не было. Отливом назывался лук, стрелы которого могли вызывать монстров там, куда попадали. Я видела его однажды. Единственная стрела, пущенная с борта корабля, упала в воду между четырьмя другими судами. Чудовище, вызванное ею из глубины, в считанные мгновения утащило все четыре корабля на дно. Но я никогда раньше не слышала о посохе Всплеск.

Прежде чем ответить, тарен снова постучал тростью по деревянному настилу. На мгновение мне показалось, что я почувствовала, покалывание в затылке. Возникло и тут же исчезло. Я увидела, как Имико заерзала, чувствуя себя неуютно, но списала это на ее расцветающее похмелье.

— Усилитель, — сказал тарен. — Усиливать магия Источник.

Еще одна головоломка, в которой, как мне казалось, я еще не разобралась до конца. Зачем Сирилет понадобился посох, который бы усиливал ее магию? Какое отношение это имеет к появлению шрамов в мире? И как все это связано с огромным глазом над полазийской пустыней, с существом, живущим в пространстве между порталами? Порталомантия не входила в число настроек Сирилет. Я знала это, потому что сама проверяла ее. Это чертовски невыносимо — видеть головоломку и не быть достаточно умным, чтобы ее решить. Ирония, но Сирилет всегда разбиралась в головоломках лучше меня. Я не сомневалась, что она бы уже нашла разгадку, но, с другой стороны, это была ее головоломка.

Тарен снова постучал тростью по полу. Звук эхом разнесся по библиотеке. Кенто нахмурилась, глядя на меня. Она одними губами произнесла какое-то слово, но не вслух. Слишком поздно. В тот день мы угодили прямо в чертову петлю, и мы осознали, что это ловушка, только тогда, когда она захлопнулась вокруг нас.

Глава 26

Это произошло так внезапно. Имико была посреди между трезвой и беспробудно пьяной, но она всю жизнь была воровкой, и у нее были инстинкты, которые позволяли ей двигаться. Она рванулась вперед и, прыгнув на витрину, перекатилась по невидимой крышке в сторону Кенто. Моя дочь выхватила меч с такой скоростью, что лезвие замерцало, превратившись в призрачное пятно. Она развернулась, парировала невидимый удар, меч со звоном ударился металлом о металл, а затем ударила в пустоту. За ее спиной появился тарен, истекающий кровью из глубокой раны на лице, и растянулся на полу.

У меня не было ни реакции Имико, ни невероятной скорости Кенто. Мое старое тело уже не могло поспевать за мной так, как раньше. Конечно, это не означало, что я была беззащитна. Я быстро создала вокруг себя кинетический щит и понадеялась, что наши убийцы не использовали лезвия, выкованные из лунной руды, иначе они, скорее всего, прошли бы насквозь и прикончили меня. Удача, похоже, на этот раз была на моей стороне. Лезвие ударило меня в спину и проткнуло бы одну из моих почек, если бы не мой щит. Фиолетовая дымка, окружавшая меня, разрушила ту способность, которую тарен использовали для маскировки. Он появился ниоткуда у меня за спиной с ножом в руке, готовый нанести новый удар. Я обернулась и бросила на него испепеляющий взгляд, который, как я теперь понимаю, был совершенно напрасным для слепого придурка. Я протянула руку, снова призвала свой Источник кинемантии, сжала убийцу в кинетическом кулаке, а затем швырнула его в глубину библиотеки. Когда я повернулась к остальным, то увидела, что Кенто и Имико пробиваются ко мне. С одностороннего клинка меча Кенто капала кровь, а на ее лице застыла печать смерти.

Воздух вокруг нашего таренского гида замерцал, и вокруг него появились еще пятеро мохнатых ублюдков. Они были одеты в серые балахоны. У одних были кинжалы, у других — нет, и эти беспокоили меня больше. Над ними я увидела, как