Забираю вас себе! - Тина Солнечная

— Ох, детка, как же хорошо снова быть с тобой. Мы с тобой всегда отлично проводили время, правда?

— Конечно, — выдавила я с натянутой улыбкой. — Ты приносишь праздник, куда бы ни пришла.

— Ха! Вот именно! — Она весело щёлкнула пальцами. — А сейчас будет просто восторг. Я тебе, кстати, ещё не рассказала! Я недавно выучила несколько просто обалденных техник. Как бить так, чтобы не оставить ни единого следа — но чтобы горло вырывало от боли! Или наоборот — чтобы остались красивые полоски, но без повреждений. Ну, почти.

— Ах… звучит… впечатляюще, — прошептала я.

— Это всё тётка Занария показала. Помнишь её? Та, что в Золотом Круге. Богиня пыток, я её так называю. У неё целая коллекция рабов. И ты знаешь, она говорит, что самое главное — раскрыть ощущения, а не тело. Понимаешь?

Я кивнула, как механическая кукла. Мне хотелось закричать.

И тут дверь отворилась. Вошли Кайрен и Томрин, каждый нёс в руках по внушительному подносу. Там, аккуратно разложенные, лежали… инструменты.

Некоторые я даже не могла идентифицировать.

Какие-то шипастые прутья, металлические жгуты с изогнутыми концами, ленты с впаянными стеклянными бусинами, клинья, щипцы, хлысты из чёрной кожи, в которой будто шевелились заклинания.

Меня вывернуло внутри. Но я не показала этого. Просто прикусила щёку изнутри, крепко, до вкуса крови.

А вот Сайра захлопала в ладоши. — Вот это да! Какой чудесный арсенальчик! — Она засмеялась, как девчонка на празднике. — У тебя, как всегда, всё с размахом. Прекрасно. Просто прекрасно.

Она встала и обошла мальчиков, одобрительно осматривая подносы. — Так, красавчики, теперь становимся как положено. На колени. Руки — на локти. Головы вниз. Спины — ровно. Чтобы я видела, как ложится хлыст. Без этого — никуда. Никакой импровизации. Мы же учимся, правда, Таша?

— Конечно, — снова выдавила я. Губы уже начали дрожать, и я сжала их в тонкую линию.

Кайрен опустился первым. Медленно, с достоинством. Он не смотрел на меня, но я чувствовала, как каждое его движение говорит: держись.

Томрин встал рядом. Рядом. Он знал, что его выбрали не потому, что он интересен. А потому, что он рядом.

Два тела. Две спины. Мои мужчины.

Мои.

И я… должна позволить это. Смотреть. Не выдать себя. Быть Ташей, которая не дрогнет.

Сайра хлопнула в ладоши. — Ну что, начнём урок. Смотри внимательно, детка. Сейчас будет очень красиво.

Сайра подошла к Кайрену, легко скользя пальцами по его загорелой спине, будто примерялась к холсту. — Как я соскучилась по тебе, любимый, — почти мурлыкнула она. — Такая ровная кожа. Чистая. Идеальная для демонстрации.

Я хотела отвернуться.

Хотела.

Но не имела права.

Я смотрела, как она подняла тонкий хлыст — с плетением из алой кожи, украшенный серебряными бусинами. Мерцание магии скользнуло по его длине, как предвестие боли. В воздухе дрожало напряжение.

Сайра взмахнула — небрежно, будто играючи. И хлыст распластался по спине Кайрена, оставив за собой тонкую, почти художественную, алую линию, которая тут же начала расползаться, насыщаясь кровью.

Я не вздрогнула. Но внутри всё сжалось. До тошноты. До слёз, которые я не имела права проливать.

— Вот так. Видела? — обернулась ко мне Сайра, сияя от удовольствия. — Можешь попробовать. Или хочешь, я покажу ещё?

— Покажи, — прохрипела я.

Она снова взмахнула — и новая, чуть кривее, но глубже, полоса расцвела на его спине, как ядовитый цветок. Кайрен даже не вздохнул. Просто чуть сильнее опустил голову.

Я стояла. Он стоял. Все мы стояли — и ничего не говорили.

— Ну что, красавица, теперь ты. — Сайра протянула мне один из хлыстов, лёгкий, будто игрушка. Но в нём было слишком много власти.

Я взяла его. Пальцы дрожали. Я старалась, чтобы она этого не увидела.

Не дрожи. Не дрожи. Ты справишься. Это нужно. Это не по-настоящему.

Но в тот момент, как рукоять коснулась моей ладони, я почувствовала это.

Удар. Боль. Вкус чужой беспомощности.

И как-то… приятно. Тревожно приятно. Муторно приятно. Как будто сила, которую я ненавидела, вдруг отозвалась внутри.

— Хорошо… — прошептала я. — Я… попробую.

Но это уже не я. Таша… Она вернулась.

Та самая Таша.

Хлыст лег в руку идеально. Пальцы больше не дрожали. Движение было уверенным. Чётким. Без жалости.

И прежде чем я успела что-либо подумать, рука взметнулась — и резкий, безжалостный удар опустился на спину Томрина. Полоса тут же вспухла на его коже, разрезая воздух звуком, который мне всегда раньше казался прекрасным.

Я закричала — внутри. Я рванулась — внутри.

Но снаружи — всё было тихо. Ровно. Уверенно. Грациозно.

Старая Таша вернулась. Я снова была только зрителем.

Смех вырывается сам собой.

Легкий, звонкий, довольный — не мой, но звучащий моим голосом. И в этой фальшивой мелодии я слышу нечто ужасающее: удовольствие. власть. наслаждение.

Томрин едва заметно поворачивает голову. Его взгляд скользит к Кайрену, будто спрашивает: ты это тоже слышал?

Я — слышала. Я чувствовала. Я была этим смехом.

И это был мой личный ад.

Потому что Таша — настоящая, старая, жестокая Таша — поворачивается к Сайре с улыбкой, блестящей, как лезвие ножа.

— Знаешь, как же я по тебе скучала, — мурлычет она. — Ты всегда знала, как сделать вечер незабываемым. На миг она касается её руки, тыльной стороной пальцев. — Научи меня всему, Сайра. Всему.

— Вот это я понимаю! — Сайра хлопает в ладоши. — Вот это настрой! А то я уж боялась, ты остепенилась. Она поднимает один из кнутов, похожий на украшение: тонкие цепочки с обожжёнными наконечниками. — Это один из моих любимых. Я называю его «песня боли». Не оставляет ран, только сдирает кожу. Смотри.

И она снова взмахивает — по спине Кайрена, по уже уставшей от боли плоти. Тело вздрагивает. Молча. Покорно.

А я внутри… Я кричу. Надо вырваться. Надо остановить. Пожалуйста, хватит, хватит, хватит…

Но всё, что мне остаётся — тонуть. Тонуть в волне чужого страдания, которое каким-то извращённым способом наполняет меня. Бьёт током. Согревает. И я чувствую, как это приятно Таше. Как ей нравится. Как она смеётся вместе с подругой, ловя каждый вдох, каждый стон, каждое сжатие мускулов.

— Попробуй теперь ты, — Сайра протягивает цепочный кнут. — Осторожно, на вдохе. И держи темп. Не давай им расслабиться.

Таша принимает орудие с грацией танцовщицы. Подходит к Томрину. Смотрит. Наклоняет голову. — А ведь раньше ты кричал, когда я делала вот так, — говорит она и наносит удар. Цепи впиваются в кожу. Кожа вздрагивает. Воздух наполняется запахом металла и боли.

А я…