Хозяин теней 6 - Екатерина Насута

— Спасибо, — я сунул кусок в рот. И Демидов-старший последовал моему примеру. А потом, развернувшись спиной, направился к столу. И снова как-то сгорбился, осунулся, точно стержень из него вытащили.

— Яр?

— Да что я? Я сам не очень понимаю… Сав?

— Я тоже не целитель, — я покачал головой. — Но если его при обвале так, и там прорыв был, твари. Может, это и сработало. Я читал, что некоторые воспоминания сильнее прочих. Вот. Тогда ж его по голове и жахнула, так?

Яр кивнул.

— Вот оно и запечатлелось. Или сдвинулось. Он тень увидел, оно и потянуло за собой остальное.

Дядя, сидя за столом, хлебал чаёк и жевал пироженку, не обращая внимания на крошки, которые сыпались на скатерть.

Вот только…

— Хотите? — Елизар протянул ему корзиночку. И заработал полный недоверия взгляд. — Она вкусная.

И красивая.

Такая вот с шапкой взбитых сливок, с аккуратными ягодками вишни и шоколадной стружкой. Корзинка лежала на ладони, но дядя колебался. Он переводил взгляд с пирожного на Елизара и обратно.

Интересно.

Очень.

— Зар?

— Я… хочу… посмотреть, если вы…

— Он не любит целителей, — сказал Яр. — Как-то вот… совсем не любит.

Елизар поставил пирожное и поднял руки. Не помогло. Дядя заворчал. И прищурился. Подобрался.

— Зар, назад, — я вскочил. Показалось, что ещё немного и Демидов бросится на мальчишку. — Или замри.

Не любит целителей, значит?

— А давно не любит? — я подошёл и, как ни странно, при моём приближении Демидов успокоился. — Это Елизар. Друг.

Я протянул руку и Елизар, поняв, что от него требуется, коснулся её.

Ворчание стихло.

Секунда.

Другая…

— Он друг, — повторил я с нажимом.

— Бесполезно, он не понимает… — Яр покачал головой. Но дядя вытер пальцы о пиджак и протянул растопыренную ладонь.

— Спасибо. Я аккуратно, — Елизар положил одну руку под неё, а вторую сверху. И меня поразил контраст: ладонь Демидова была огромна, но при том тонка. Пергаментная кожа натянулась, обрисовывая каждую чёрточку. При этом пальцы несуразно распухли. — Будет щекотно…

Дядя наклонил голову.

И снова показалось, что он понимает куда больше, чем нам кажется. Только…

Громко хлопнула дверь.

— Ратмирушка! Вот вы где! Боже мой! Я так испугалась, я… — нервный женский голос заставил Елизара замереть, а вот Демидов руку выдернул и спешно отскочил, будто его застали за чем-то нехорошим. — Ах, вы снова сбежали! Нехорошо так! Ой, я прошу прощения, я думала…

Девушка была хороша.

Тоненькая, что тросточка, вся какая-то светленькая, аккуратненькая.

— Я… простите, пожалуйста, я… на минуточку отлучилась, — залепетала она, опустив глазки в пол. — Вышла за чаем. Возвращаюсь, а его уж нет… снова убежал!

— Ничего. Он к нам вот пришёл, — сказал Яр.

И чуть покраснел.

Интересно.

— Простите, это вот мои друзья… это наш добрый ангел, Фаина Модестовна… Орлов Никита…

— Несказанно рад знакомству…

Ангел?

Не знаю.

Не нравился мне этот ангел. Он улыбался, щебетал что-то в ответ на приветствия. Смущался и краснел. А я не мог отделаться от ощущения фальши. Поэтому и выпустил Тьму. И подтолкнул её к Демидову, который замер с корзиночкой в руке.

— … он совершенно чудесный…

Её голосок звенел колокольчиком.

И завораживал не только Яра. Вон, Никита подобрался ближе, что-то спешит говорить, ножкой шаркает… нет, девица действительно хороша.

Личико бледненькое. Волосы золотистые. Очи голубые, что озёра. Самая она внешность, играть невинную сиротку, судьбой обиженную, такую, которую так и тянет обнять, обогреть и от чего-нибудь этакого защитить.

Но…

Свет? Нет, это просто впечатление. От лица, улыбки. Одежды той же, вроде бы скромной, но в то же время подчёркивающей изящество и бледность. Но это лишь иллюзия. Я знаю. Я видел настоящий свет. Я его шкурой ощущал. И сейчас был благодарен Светочке, пусть она и дура, но… разница видна.

Точнее ощутима.

— … я рада знакомству, но нам пора… — Фанни взяла дядюшку под руку.

— А он нам не мешает! — поспешил заверить Орлов. — И вы не помешаете, будем рады компании…

Тьма потёрлась о ногу Демидова, и тот, скосив взгляд, кажется, выдохнул. С облегчением?

— Да, несомненно! — Шувалов охотно поддержал приятеля. — Более того, вы весьма обяжете…

— Я и сама была бы рада, но нам пора. У нас режим. Время дневного сна. Ратмир, если не поспит днём, становится очень беспокоен. Его начинают мучить боли, а потому… идём, дорогой, сейчас выпьем лекарство и уснёшь…

Тьму я отправил следом. Буду надеяться, что длины поводка хватит.

А ещё…

Сам бы я не заметил, но Тьма была куда внимательней. Стоило Фанни взять подопечного под руку, как между ними протянулась тонюсенькая ниточка.

Очень интересно.

Прям до безумия.

— Где вы её откопали? — спросил я у Яра, который печально пялился на дверь, что закрылась за спиной Фанни.

— Она чудо, да?

— Ещё какое.

— Её наш целитель посоветовал. Он на медицинских курсах преподавал…

У меня прямо меж лопаток засвербело.

— Её и приметил. Тихая. Аккуратная. В госпитале подрабатывала сестрой милосердия. Её все очень хвалили. Она никогда от работы не отказывалась. Часто и на ночь дежурить оставалась, и тяжёлыми больными занималась, сама. А он знал, что нам сиделка нужна. Вот и посоветовал.

Вот и…

— Что-то не так? — Орлов соображал быстрее прочих, он ко мне и повернулся.

— Пока не скажу.

Фанни вела Демидова под руку, что-то щебеча нежным голосочком, и тот шёл, зачарованно кивал, будто не её же недавно опасался.

— Сав? — Яр нахмурился. — Если ты что-то заметил…

Заметил.

Что-то я определённо заметил, вот только…

— Та девушка, — Серега перебил его. — Точно! Я понял! Сав, у неё такое же кольцо! Помнишь! Как у той, в поезде! Я уверен!

Он вскочил.

— Я не сразу увидел, но… сперва он, как тогда, неактивный был! А потом активировался! И… и надо что-то делать!

Надо.

Осталось понять, что именно. И как.

— Так… — голос Яра стал ниже и глуше. — Я жду объяснений.

[1] Волгарь, 18 ноября 1910 г.

Глава 34

Наш корреспондент телефонирует из Гельсингфорса: по сведениям стокгольмской печати, тайное собрание русских революционеров в выборгской губернии под председательством террориста Савинкова высказалась за новую смуту.

Новое время. [1]

— У тебя дома есть кто? Из старших родственников? — я выпустил и Призрака, который просочился под дверью, чтобы растянуться чёрной лужицей за порогом.

— Дядя.

— Ещё один?

— Так, да. Их у меня четверо. И три тётки. У нас большая семья, — Демидов пожал плечами. — Отец в отъезде. Дядька Вышеслав на Урале. Он за производством приглядывает. Дядя Драгомир