Четыре всадника магопокалипсиса. Дилогия - Алексей Валерьевич Шмаков

вполне достаточно, чтобы все попавшие в след знаки перестали функционировать. От них уже не пахло падалью, а вместо запаха гари, который, по идее, должен появиться, я слышал лишь морскую свежесть.

— Ну или так, — хмыкнул я. — Дана расчистила для нас путь. Можете не бояться наступать в этот след, он совершенно безопасен.

Я ещё не договорил, а Ленка уже рванула к Мире. Хорошо, что остановилась и не налетела на неё.

Не стоит трогать Скворцову, пока не поймём, что это будет для всех безопасно. В первую очередь — для самой Миры. Кто знает, чего мы можем ей повредить? А ломать — не строить, что мы уже не один раз прекрасно доказывали.

Дана нарезала круг вокруг Скворцовой, гарантируя нам безопасность. Затем она немного постояла рядом с рыжей и поманила нас с Гришкой.

— Похоже, я понимаю, чего она хочет. Помните, как вы вытащили меня из эйфории после появления Махи?

— Помним. Каждый использовал свои сильные стороны.

— Я не сильную. У меня плохо получается пугать людей. А тогда я нагонял на тебя именно страх, — сказал Гришка.

— И у тебя это отлично получилось. Только я не испугалась, а захотела надрать задницу монстрам, живущим под кроватью. А вот все, кто находился в тот момент в поместье, испугались до усрачки. Даже дружинники, прошедшие через настоящую войну. Так что не прибедняйся. Именем твоего предшественника до сих пор пугают детей. И вскоре ты должен будешь занять это место.

Так-то Ленка совершенно права, но Гришка явно не подходит на роль вот такого пугала. Ну не такой он человек. Пусть и не особо любит людей, вечно хмурый и недовольный. Но на самом деле он, наверное, самый добрый среди нас. И это понимают все, включая наших смотрителей. Мне даже Илларион как-то обмолвился, что Гришка совершенно не похож на Виктора Вагнера.

Он сказал, что в присутствии Вагнера его всегда в дрожь бросало и пробивало на холодный пот, а Гришка не вызывает такого иррационального страха. И это точно не зависит от возраста или умения обращаться с силой всадника. Просто он совершенно другой человек.

Впрочем, как и никто из оставшейся тройки не похож на своего предшественника. Опять же — со слов Иллариона.

Я тогда попытался у него узнать, чем отличаюсь от Благославненного, но он меня продинамил. Мало того, что сделал вид, словно не услышал мой вопрос, так потом ещё и припомнил, что у меня уроки не сделаны. И припомнил в тот момент, когда мимо проходила мама. В общем, редиска он.

Да и Каспер не очень себе дух. Вот сейчас встал напротив Ленки и смотрит на неё так ехидно, словно знает, что произошло и как можно решить эту проблему.

— Ваши духи стоят и лыбятся? — спросил я, наблюдая за Каспером.

— Ага, — в один голос ответили ребята.

— Мой ещё и ладони потирает, словно собрался какую-то гадость сделать. Но он точно не сможет. Кто же ему разрешит? — сказала Ленка, а затем ойкнула. — Это как?

Рыжая показала нам под ноги, где сейчас происходило что-то непонятное. Символы, которые уничтожила Дана, начали стремительно восстанавливаться. И восстанавливались они за счёт наших сил. От ног тянулись световые полосы, которые рисовали уничтоженные символы. Среди них не было только сперматозоидов.

Сдаётся мне, что их должна восстановить сила Скворцовой. Вон и место, где она сидит, вспыхнуло. И Дана начала светиться. Да и сам дом как-то подозрительно заходил ходуном.

— Вам не кажется, что наша встреча здесь была спланирована? Причём задолго до нашего рождения? — спросил я, глядя, как Гришка и Ленка пытаются понять, что происходит.

Только это было совершенно бесполезно. Прошлые всадники создали эту ловушку, когда уже всё знали о своих силах и умели ими пользоваться на все сто процентов.

— Просто кто-то слишком опрометчиво заявил, что даже после смерти найдёт способ, как доказать Кайзеру, что самый лучший шнапс создаётся магией четырёх, — раздался голос Миры, и мы все уставились на неё с открытыми ртами.

К этому времени уже все символы восстановились. Комната превратилась в заклинание, которое уже было активировано. Осталось только наблюдать, во что же нас втянули прошлые всадники.

* * *

— Гер Романов, вы обязательно должны посмотреть, как я это делаю, — с трудом держась на ногах и периодически делая маленький шажок влево, ибо туда был смещён центр тяжести, произнёс Вильгельм XIX, кайзер Германской империи.

— Ваше высочество, я верю вам на слово. Для чего это всё? Право слово, — находясь в не менее шатком положении, ответил глава тайной канцелярии Российской Империи. При этом он зачем-то пытался засунуть в ухо пробку от бутылки и бубнил себе под нос, что какие-то наушники стали делать бракованными. Грозился устроить Лемешевым такую взбучку, что они на всю жизнь запомнят.

— Нет, мой друг, — размахивая указательным пальцем перед лицом, продолжил кайзер, — это дело принципа! Йозеф даже после своей смерти смог совершить невозможное, так почему же я не имею права показать человеку, которого безмерно уважаю, то, что является достоянием империи и одной из самых секретных тайн?

Романов икнул, развёл руки в стороны и пожал плечами, не сумев подобрать нужных слов.

— Воооот! Воооот, и я не понимаю, почему. А они мне никто не разрешают.

Кайзер попытался прицелиться, но вышло у него плохо, поэтому ткнул пальцем лишь в примерном направлении, где стояли его хмурые сопровождающие. И самым хмурым среди них был капитан Клаус. Это всё из-за синяков под глазами и разбитого носа. Сам виноват, не будет в следующий раз покушаться на святое. Шнапс производства четырёх всадников — это достояние империи, а он взял и разлил целый графин.

— Ваше… ИК! Величество… ИК! Это их работа… ИК! Я прекрасно понимаю Клауса. Сам не раз оказывался на его месте… ИК!

Кайзер перевёл мутный взгляд на Романова и на этот раз совершенно чётко указал пальцем на него:

— Одобряешь?

— Понимаю, — кивнул Романов, да так старательно, что едва не упал. Несколько секунд он сражался со своим вестибулярным аппаратом, а когда одержал победу, добавил, хлопнув кулаком по ладони: — Но не одобряю!

— Вооооот! — выдал кайзер, подняв указательный палец. — Тогда смотри.

Правитель Германской империи плюнул на ладони, пару раз ухнул, слегка присел, едва не завалившись назад, поймал равновесие и только после этого сорвался с места, стремительно набирая скорость. Как казалось Романову.

А вот сторонним наблюдателям, среди которых находился Рихард с камерой в руках, было прекрасно видно, как кайзер, с трудом переставляя ноги, сделал несколько неуверенных шагов, после чего запнулся об себя же