Танец Ведьмы - Blackmourne

— Она хотела её защитить от того, что отец делал со мной. Чтобы она не познала того, через что прошёл ты, — Лана сжалась, обхватив себя руками в районе плеч, спасаясь от мучительного мороза сомнений.

— И поэтому она сбежала с мужчиной? Или, быть может, Сэра была всё-таки от него, как и подозревал Байрн? Ведь по внешности это определить почти невозможно — мы всё равно будем похожи на мать. Но… Это ведь и не важно. Ты ненавидишь отца. Ты его ненавидела все эти годы. Ещё до того, как мы появились на свет. Но он сдерживал это немыслимо долго, пока его не попытался предать самый близкий и родной человек. Что бы ни стояло за побегом Иоланды — она его бросила. Предала. После всего, что он сделал ради нее, — слова Ланнарда звучали холодно. Обрекающе. Мучительно правдиво.

— И он её убил… — прошептала сребровласка.

— Тебя ждёт то же самое. Твоя страсть сожжёт Айра изнутри. Погубит его. Даже если вам удастся пережить то, что грядёт, — грустно предрёк синеглазый узник.

— Так ты одолжишь мне свою волю? Не ради Ульмы. Ради него. Чтобы его защитить. А я… ради этого постараюсь с ним не сближаться. Ещё больше, — разрывая себя по живому, Лана сделала шаг вперёд, предложив сделку.

— Нет, — безжалостно отрезал парень. — По крайней мере, пока есть шанс обойтись без этого. Я желаю сохранить свою человечность, ведь без меня остановить тебя будет некому. А ещё я оставляю за собой право тебя пилить каждую ночь, пока ты вновь меня не заставишь заснуть, — он ухмыльнулся, беззлобно, но очень самоуверенно.

Я заглядываю в обоих себя со стороны. Скорбь в узнике резонирует со страхом блондинки, который начинает перерастать в уверенность. Круговорот цветов вокруг сверкает вместе с их чувствами. Пока яркая фиолетовая вспышка не озаряет всё, подобно рождению нового солнца, вместе со спокойными, уверенными словами девушки.

— За мной тогда право отвергать твои предупреждения. Я не наша мать. Я не наш отец. И уж тем более не тёмная тварь, которой ты меня считаешь. Я знаю, что могу любить, потому что уже люблю. Я пойду Айру навстречу и сделаю его счастливым.

Последние её слова рассыпаются на мириады танцующих светлячков и заполняют мой мир до самых краёв, звуча как обещание. Ненависть, душившая меня, затихает. Не уходит навсегда, а всего лишь засыпает, убаюканная волнами счастья. И я вновь могу дышать. И с хрипом просыпаюсь в мокрой от пота кровати.

Конец интерлюдии.

***

Застонав, Лана резко села и утёрла дрожащей рукой холодный пот со лба. Воспоминания о недавнем сне были нечеткие и смазанные, покрытые утренним туманом что медленно накатывал к крепости по равнине внизу. Не в силах поймать за хвост ускользающую грезу, она чувствовала ее важность. Значимость не только для самой себя, но и человека которого она полюбила.

Эти мысли доставляли лишь боль, так что, выкинув их из головы, девушка легко поднялась на ноги, скинула пропотевшую одежду и обнажённой прошлась по комнате. Айра, разумеется, здесь уже не было, зато была большая тарелка гречневой каши с мясом, прикрытая сверху вторым блюдом, и наполовину полный кувшин молока. С огромным наслаждением утолив утренний голод, девушка довольно зажмурилась, после чего громко чихнула.

Поутру в этой пустой комнатушке, к тому же выходившей единственным окном на север, было довольно прохладно. Вспомнив о прекрасном меховом плаще, на котором спал сотник, девушка бросилась разыскивать его дорожную сумку, но в комнате её не оказалось. В итоге с недовольным бормотанием ей пришлось усесться на кровать и закутаться назад в одеяло.

В голове сами собой всплыли обрывки недавнего сноведения. Она наконец-то смогла осознать и принять свои чувства. После его вчерашних слов, больше похожих на покаяние, её переполняло счастье. Сейчас она жалела, что не нашла слов, чтобы признаться ему в ответ. Если он готов любить её такой, какая она есть, то она хочет отдать ему всю себя. Впрочем, Айр не говорил ничего столь откровенного. Быть может, она для него семья, но лишь как подруга. Или сестра. А ей хотелось бы иного.

Весь день она так и провела под одеялом, в тревожном ожидании его возвращения, твёрдо решив напрямую признаться другу в своих чувствах. Но день уже перешагнул за рубеж заката, а сотника всё не было. Вспомнив о том, что в комнате не оказалось его дорожной сумки, Лана вскочила с кровати от ощущения опасности. Чувство, будто что-то было не так, стало острее. Пусть Гофард и запретил ей разгуливать по форту, но девушка решила выйти наружу и нанести ему визит.

Поспешно одевшись и повесив на