Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански

Марта замешкалась с ответом, задумчиво ковыряя ложечкой пирожное.

— Иногда у меня всё же случаются видения. Смутные, скомканные. Я ничего не могу с этим поделать. Это как желание чихнуть в помещении, где полно пыли. Так я и поняла, где тебя найти. Но что Фицпатрик не откажется взять тебя на работу, было ясно и без всякого предвидения. Мне нужно было срочно уезжать, а найти преподавателя на конец семестра не так уж и легко.

— А то, что Вэлиан тебе поможет, ты тоже увидела по зуду в носу? — не удержалась и съязвила я.

— Честно говоря, я и не надеялась, что он поможет. — Подруга склонила низко голову, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Правда, не надеялась. Будущее, которое я видела, было сумрачным, непонятным. Я знаю, что все выглядит подозрительно. Но… Всё же Вэлиан протянул нам руку помощи. Как и ты. Вы спасли Карла. Я никогда не забуду этого. Я так благодарна вам, Эжена.

Я промолчала, не зная, что чувствую. С одной стороны, я была искренне рада за подругу. Карл, хоть теперь и отправиться в ссылку, но всё же будет жить. Но с другой стороны, мне чудилось, что Марта что-то недоговаривает. Нельзя просто так взять и отказаться от магических способностей. Нельзя игнорировать силу, которая дана от рождения, иначе долго не протянуть. Магия, которую не используют, сжирает своего носителя. А Марта отнюдь не похожа на ту, которую поджидает Смерть за углом. Впрочем, говорить об этом в лоб, я не стала. Подруга будет отпираться до конца, но не скажет правды.

Но в конце концов, правда рано или поздно выплывет. Уж такая у неё особенность.

* * *

Благотворительный бал проходил в самом сердце Академии — в главном зале, который обычно служил для торжественных церемоний. Но сегодня его преобразили до неузнаваемости. Высокие стрельчатые окна задрапировали тяжёлым бархатом и атласом бордового, изумрудного, тёмно-синего тонов. Хрустальные люстры сияли мириадами свечей, отбрасывая тёплые мерцающие блики на тщательно отреставрированные золоченые фризы и лепнину стен.

Зал дышал роскошью и показным благородством. Воздух был тяжёлым от смешения множества ароматов: дорогих сигар, изысканных парфюмов среди которых преобладали ароматы розы, фиалки и сандала, свежих цветов, украшавших каждый угол, и запаха воска. На небольшом подиуме в глубине зала струнный квартет исполнял изящные вальсы и полонезы, их мелодии, проникнутые ностальгией и величием.

Казалось, что в Академии собрался весь цвет общества, который можно было увидеть разве что на первой полосе «Вестника Велирии». Женщины были похожи на экзотических птичек или бабочек в своих изысканных бальных платьях. Шёлк и атлас, украшенные тончайшим кружевом, жемчугом, бисером и вышивкой, переливались в свете ламп. В причёски вплели живые цветы, перья. Мерцали заколки с самоцветами.

Мужчины же выглядели под стать женщинам. Большинство были облачены во фраки или сюртуков из тёмного сукна — чёрные или цвета «полуночного синего» — с шёлковыми или атласными лацканами. Белоснежные рубашки с накрахмаленными воротничками и манжетами выглядывали из-под безукоризненно сшитых сюртуков. На шеях — элегантные шейные платки. Некоторые считали своим долгом продемонстрировать тонкие цепочки карманных часов, выглядывающих из карманов жилетов.

Каждый жест, каждая улыбка, каждый разговор стали частью векового ритуала благотворительного вечера. Это было место не для искренности или открытости. Скорее, показной маскарад благородства и благодетельности, за которыми прятались неутолимая жажда власти и амбиций. И именно в этом мире, пропитанном душными условностями, мне следовало разыграть роль приличного до безобразия человека.

Стоило мне зайти в зал, как тотчас захотелось выйти. Несмотря на всю красочность и благородную, казало бы, цель, во всём чувствовался мерзкий привкус лицемерия и лживости. Ибо все хотят казаться лучше, чем они есть на самом деле. Само по себе это качество человеческой природы не было ни плохим, ни хорошим. В конце концов, мы все хотим, чтобы о нас говорили с восторгом и восхищением. Но когда приходится задабривать толстосумов для покупки необходимого оборудования и новых учебников или для ремонта обветшалого здания, которое по недоразумению или скупости чиновников признали пригодным для жизни и работы, подобные балы выглядят столь же убого, как портовый грузчик в одеяниях короля.

Я недовольно поёжилась в новом платье. Сшитое из тяжёлого чёрного шелка, оно было воплощением строгости и изысканности, так ценимых в высшем обществе. Конечно же, цвет был более подходящим для похорон, нежели для благотворительного вечера. Но плевать я хотела на все эти условности. Раз уж я была обязана явиться на бал, то выбор цвета, как и фасон, оставался за мной.

Корсет стянул талию так, что было трудно дышать. В таком особо сильно не побегаешь, зато он позволял держаться прямо, с гордо поднятой головой, как того требовал этикет. Высокий кружевной воротник, расшитый мельчайшими жемчужинами, поднимался почти до подбородка. Из чёрного кружева сшиты и узкие рукава. Юбка элегантно струилась до самого пола, создавая драматичный шлейф при каждом шаге. Одним словом, платье было не только красивым, но и чертовски неудобным и дорогим.

Однако пришлось раскошелиться не только на платье, но и на хорошего цирюльника, соорудившего из рыжей копны элегантную прическу с блестящими локонами, обрамлявших лицо. На украшения уже не хватило денег. Единственным украшением стали скромные жемчужные сережки и тонкая камея на шее, которая была больше оберегом, чем украшением.

От пристальных взглядов мне сделалось не по себе. Казалось, что присутствующие пытаются прощупать меня, не касаясь руками, и от этого чувства желание сбежать усилилось в стократ.

Поздоровавшись с парой коллег, я взяла у официанта у официанта бокал с вином и спряталась между резными колоннами, надеясь, что меня никто не найдёт до конца вечера. Напрасно. Видимо, Фицпатрик заметил меня, едва стоило мне зайти в зал. Вежливо распрощавшись с парой незнакомых мне толстопузов, он направился в мою сторону. На его гладко выбритом лице заиграла едва заметная, но весьма довольная улыбка.

— Госпожа де Вальдан, вы выглядите… очаровательно. Благодарю, что приняли моё приглашение.

На обращение «вы» я невольно скривилась. Весь этот официоз и неожиданная галантность вызывали то же чувство, что и кислая слива, — выглядит вполне созревшей, но как откусишь, так сразу же выплевышаешь.

— Благодарю, — вяло отозвалась я. — К чему такие церемонии Фиц?

Ректор приподнял бровь и чуть заметно усмехнулся.

— Я в самом деле искренне рад тебя видеть на балу. Вот только платье… — Он окинул меня оценивающим взглядом, от которого тотчас захотелось демонстративно закатить глаза. — Уж не слишком ли оно мрачное для сегодняшнего вечера?

— Для меня в самый раз. Честно говоря, я не горела