Предатель - Энтони Райан

сэра Элберта, но я не собирался бросать её на сомнительную милость Эвадины. В отличие от её жениха. С радостью оставил бы короля на попечение матери, поскольку его требовательные манеры и периодические истерики определённо становились утомительными.

Видя в поведении Леаноры немалое сопротивление, я решил, что это предложение нужно немного позолотить.

— А ещё, — сказал я, — Мне достоверно известно, что нынешнее состояние королевской казны значительно улучшится благодаря тому, что мы найдём в этой крепости.

— Пиратские сокровища, да, Писарь? — весело спросил Элберт, скептически нахмурив брови.

— По правде говоря, да, — ответил я, и следующие слова адресовал Леаноре: — Ручаюсь, ваше величество.

Леанора довольно любезно не стала высказывать комментарии касательно достоинств этого заявления, вместо этого обратившись к Шильве:

— Госпожа Сакен, не поделитесь ли советом?

— Я за то, чтобы уплыть отсюда как можно скорее, ваше величество, — ответила Шильва, пристально глядя на карту. — На Западных островах есть множество мест, где можно укрыться, но ни одно из них не может похвастаться за́мком и надёжной якорной стоянкой. Кроме того, острова намного дальше от королевства. Если Писарь говорит правду — а у меня нет причин сомневаться в нём, — то это лучший вариант. Тем не менее, я тоже беспокоюсь о реакции каэритов, вне зависимости от благосклонности шамана.

— Я могу отправиться вперёд и провести переговоры, — сказал я. — Капитан Тория владеет самым быстрым кораблём нашего флота. Она говорит, что с попутным ветром сможет достичь этой точки за шесть дней. Оказавшись там, я отыщу каэритов и отправлю весть, если они нас примут.

— А если нет? — спросила Леанора.

— Тогда от меня вы никаких вестей не получите, и местом вашего назначения станут Западные острова.

Леанора ещё некоторое время молча разглядывала карту, а потом обернулась к Гилферду.

— А ваш совет, милорд герцог?

По напряжённому лицу юного лорда ясно читалось его нежелание покидать своё герцогство, но оно несколько смягчилось, когда он взглянул на Эйн. Благодаря статусу единственной фрейлины принцессы-регента, она теперь редко далеко отходила от Леаноры. К счастью, она присутствовала всякий раз, когда Гилферда вызывали на совет. Я видел, как она едва заметно кивнула, после чего герцог тяжело вздохнул и поклонился Леаноре.

— Я не могу гарантировать, что все мои солдаты согласятся отправиться в далёкие страны, пока их дома под угрозой, — сказал он. — Но я поклялся служить делу короля и поэтому обязан следовать за ним.

— Хорошо. — Леанора выпрямилась и повернулась ко мне. — Лорд Писарь, я предоставлю вам письмо нашим будущим союзникам, для которого вы, конечно же, поможете с формулировками. Вы отплываете с первым приливом.

* * *

Я удивился глубине своего сожаления о том, что придётся оставить Черностопа. В ответ на моё прощальное угощение в виде предложенного яблока, он выхватил его из моей руки и, равнодушно наклонив голову, принялся чавкать.

— Я тоже буду по тебе скучать, — сказал я, похлопав его по шее, на что он, по крайней мере, признательно фыркнул. Я оставил его на попечение хозяина конюшни в реквизированном особняке Леаноры с указанием отпустить, если в поле зрения появится армия восходящей-королевы. Мысль о том, что его заставят служить в её войске, была неприятной, поскольку в итоге я мог столкнуться с ним в бою.

С утренним приливом «Морская Ворона» вышла в море, и следующие несколько часов ярко напомнили о том, почему мне не нравилась корабельная жизнь.

— Я надеялся, что никогда больше не придётся это повторять, — простонал Уилхем, эхом повторяя мои мысли, когда мы перегнулись через поручень правого борта. Большая часть Свободной роты пребывала в том же состоянии, за исключением Квинтрелла и Джалайны. Менестрель за свою карьеру плавал повсюду, а предыдущая жизнь Джалайны, полная бесконечных странствий, включала в себя немало морских переходов к далёким аванпостам Ковенанта.

— На западных островах есть множество святилищ, — говорила она мне, и при этом на её лице не было того бледно-серого оттенка, присущего мне и остальным. — Возлюбленнейший заставлял нас большую часть года плавать от одного к другому.

Оказалось, что Тория в роли капитана ведёт себя куда активнее, чем выходило по её словам: она вышагивала по палубе туда-сюда и выкрикивала приказы морякам на такелаже.

— Это в основном для виду, — призналась она вечером. — Понимаешь, капитанам положено много кричать. Команда ждёт этого.

Первые два дня на море держалось серое волнение, а потом небо прояснилось, и вода стала более спокойной. Подняли больше парусов, и «Морская Ворона» набрала скорость ближе к той, о которой бахвалилась Тория.

— Это ещё что, — с оттенком гордости сказала она. — Посмо́трите на неё, когда она поймает юго-восточный ветер в южных морях. Она словно летит.

За всё последующее путешествие мы не встретили других судов, и я приписывал это нежеланию капитанов заходить в охваченные войной воды. А ещё Шильва Сакен дала всем знать, что любой корабль или торговец, кто будет торговать с восходящей-королевой, лишится её защиты. В любом случае я был рад пустым морям и отсутствию глаз, которые могли бы наблюдать за нашим курсом, хотя и не знал, сколько времени пройдёт, прежде чем Эвадина получит виде́ние о текущем местонахождении короля. Частота её мистических прозрений всегда оставалась загадкой. Но, учитывая недавнее эффективное подавление потенциальных врагов, я подозревал, что теперь она виде́ния получает регулярно, и потому задавался вопросом: как это повлияет на и без того неспокойный разум?

Я отгонял эти вопросы, зная, что у меня нет иного выбора, кроме как сосредоточиться на первоочередной задаче. И к тому же, чем больше я думал об Эвадине, тем больше задерживался на том, что у нас было общего, на воспоминаниях, столь же соблазнительных, сколь и болезненных. И ребёнок, конечно. Ещё не рождённый сын. Мой сын. От всего этого я плохо спал и долгими днями страдал от морской болезни и тревожных размышлений.

Поэтому я с большим облегчением услышал около полудня пятого дня плавания из вороньего гнезда крик дозорного: «Земля к югу!».

Третий помощник Тории явно был опытным штурманом, поскольку вскоре после этого в поле зрения появилась бухта. На северном побережье каэритских владений господствовали утёсы и скалистые бухточки, непригодные для стоянки кораблей. Тем не менее, здесь, в этом единственном месте, находился изогнутый пляж с белым песком, окаймлённый травянистыми утёсами, над которыми возвышалась небольшая крепость на вершине близлежащего холма.

— Никто нас не встречает, — сообщила Тория, осмотрев утёсы в подзорную трубу.

— Они будут здесь довольно скоро, — сказал я. — Лучше занять за́мок, прежде чем это сделают они.

— А я думал, ты им нравишься, — сказал Уилхем. — Ты же несколько месяцев жил с ними,