Предатель - Энтони Райан

— Каэриты здесь не те, кого я знаю. — Я счёл за лучшее не делиться своими опасениями по поводу приёма, который мне, скорее всего, окажет Эйтлишь, если соизволит появиться. — Небольшая осторожность не помешает.

* * *

Замок Дреол напоминал, скорее, большой дом, чем крепость — хотя в этом доме было мало уступок для удобства. Его стены поднимались на высоту футов в пятнадцать и окружали узкую башню лишь немногим выше. Разместить там целую роту было невозможно, поэтому я приказал поставить за стенами палатки. Ворота, которые когда-то закрывали арочный вход, давно исчезли из-за воров или стихий. Обследование окрестностей выявило участок леса на юге, но я отказался от предложения Уилхема возглавить там отряд для сбора древесины для их восстановления.

— Каэриты защищают свои леса, — сказал я, глядя на далёкие деревья с нарастающим предчувствием. Казалось, на этих землях нет людей, но я не сомневался, что наше прибытие так или иначе было замечено. — Пойдём. — Отвернулся и шагнул в пустые ворота. — Нам ещё сокровище найти надо.

Башня — если, конечно, её действительно можно счесть достойной такого названия — построена была добротно, но в её внутреннем облике не было никаких особенностей, кроме прочной каменной лестницы, ведущей на крышу. Адлару я поручил подняться наверх и занять пост часового, а остальные отправились на поиски склепа. Его нашёл молодой Фалько, воровские глаза которого оказались лучше всего приспособлены к поиску тайника.

— Здесь, капитан, — сказал он, присев, чтобы провести кончиком кинжала по раствору вокруг одной особенно крупной плиты пола. — Лежит чуть ниже остальных, и раствор сходит с камня, стоит его поскрести.

Мы с Торией тоже достали кинжалы и стали вместе с ним отскребать раствор, пока большая его часть не рассыпалась, оставив щель. Потребовалось немало усилий, чтобы поднять камень и оттащить его в сторону, открыв ряд грубо отёсанных ступенек, исчезающих во тьме.

— Три факела, — сказал я. — Только я, лорд Уилхем и капитан Тория. Остальные на страже. — Я не сомневался в преданности тех, кто так далеко прошёл со мной, но при виде богатств даже самые стойкие духом могут загореться желанием совершить гнусные поступки.

Воздух внутри склепа был затхлым и влажным, поскольку Морская Гончая, похоже, не удосужился обложить его стены камнем. Пока мы спускались, от притоков свежего воздуха тут и там раздавался шелест осыпа́вшейся земли. Помещение было маленьким и тесным, и большую его часть занимал саркофаг. Он очень напоминал те, что можно найти под за́мками по всему Альбермайну: украшенные рельефной резьбой стенки и каменная крышка, на которой был изображён лежащий человек с покоящимся на груди мечом.

— А он много о себе воображал, Гончая-то, — прокомментировала Тория.

Её факел осветил красивое бородатое лицо, искусно высеченное в камне. Стенки саркофага украшалии изображения кораблей с развёрнутыми парусами и различные морские мотивы, демонстрирующие не менее впечатляющее мастерство обращения с долотом. Калим Дреол не утруждался, сооружая себе склеп, но, по-видимому, постарался украсить гроб, хотя ему никогда не суждено было его занять.

— Готова? — спросил я Торию, положив руки на край крышки. Тогда мы с ней криво улыбнулись друг другу, от того, как странно было оказаться в том самом моменте, к которому мы так стремились, но никогда по-настоящему не ожидали, что он наступит: когда мы найдём настоящее, истинное сокровище.

— Только бы там не оказалась очередная связка ёбаных карт, — проворчала она, наваливаясь на мраморную плиту.

Крышка сдвинулась только после того, как мы втроём так долго на неё налегали, что заболели руки. Она, скрежетнув, сдвинулась, а затем, после очередного толчка, соскользнула с гроба. Я остро почувствовал облегчение, когда рельефное изображение упало с саркофага, но не разбилось о мягкую землю склепа. Пускай крышка и являла собой свидетельство тщеславия, но эта вещь была слишком хорошо сделана, чтобы заслужить такой случайный вандализм.

Тория вздохнула и опустила факел, освещая внутреннюю часть гроба, где заблестело чистое золото и засверкали драгоценные камни. Древние монеты и украшения грудой лежали на дне каменного ящика, из которой здесь и там торчали небольшие статуи из бронзы и нефрита, украшенные жемчугами.

— Тут столько всего, — сказал Уилхем, озадаченно глянув на Торию, — и ты до сих пор не пришла сюда забрать это?

Она неуютно поёрзала и настороженно посмотрела в мою сторону. Я сообщил совету Леаноры, что местонахождение этого сокровища обнаружилось среди бумаг Гончей, посчитав это более правдоподобным объяснением, чем рассказ, что меня привели к нему во сне, насланном каэритской ведьмой.

— Гончая записал это в своём журнале шифром, — объяснил я. — Который не поддавался расшифровке, пока не пришёл я.

Уилхем в ответ спокойно кивнул, но я не понял, убедило ли это его. К счастью, он не стал задавать вопросов дальше.

— Для полной оценки этих богатств нужен глаз поопытнее моего, — сказал он, поднимая из гроба горсть крупных золотых монет. — Но не сомневаюсь, что теперь нам хватит средств оплатить три армии, не то что одну.

— А ещё это жуткое искушение, — добавила Тория. — Особенно когда твоя компания — кучка разбойников.

— Бывших разбойников, — поправил я, хотя и понял, о чём она. — Мы соберём четверть этого, а ты отвезёшь её в Тарисаль и преподнесёшь принцессе-регенту вместе с моими комплиментами. А ещё скажи ей, пусть берёт корабль и немедленно везёт сюда войско.

— Мы ещё не провели переговоры с каэритами, — заметила она. — Ты не хочешь подождать их?

— А они уже разрешили нам остаться, — сказал я, поворачиваясь к лестнице.

— Откуда ты знаешь? — спросил Уилхем.

— Они знают, что мы здесь, и не убили нас. — Я пошёл по ступенькам, но остановился, чтобы добавить: — Пока.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

«Морская Ворона» отправилась со следующим приливом под темнеющим небом, предвещавшим шторм. Тот послушно начался с наступлением сумерек — с моря налетели сильные, разрушительные порывы ветра, обрушившие на берег густые завесы дождя. Свободная рота ютилась в своих палатках, пока ветер не сорвал их с колышков, заставив отступить под крышу замка Дреол. Чтобы облегчить их страдания от сырости и тесноты, а также успокоить любые воровские наклонности, я вручил каждому из них по золотой монете из сокровищницы Гончей. Реакция оказалась на удивление разнообразной. Фалько и другие Йолланды широко раскрыли глаза от благодарности, Адлар и Джалайна лишь слегка заинтересовались, а Тайлера самого озадачило отсутствие у него жадности.

— Было время, когда я перерезал бы всем горло за каждую, — пробормотал он, хмуря брови и побрасывая монету. — А теперь не знаю, на что потратить одну.

— Считай её пенсией, — посоветовал я. —