Ни слова, господин министр! - Наталья Варварова

Сама не заметила, что удерживала его руки и прижимала их груди. Он же продолжал гладить меня взглядом. Таким красноречивым, что коже под ним становилось щекотно.

Ощущение, что меня готовили к операции не проходило. Но вместо холодных прикосновений лечащего мага — интимные касания самого близкого человека.

— Ну, конечно, тебе нужно все проговорить, моя любимая леди директор, — улыбнулся Родерик. — С тобой мы уложимся в несколько часов. За это время Дэвид будет готов к процедуре. В зависимости от нашего родства я использую свою кровь в нужной концентрации. Ну, и заклинание для ее принятия будет разным. Запомни, пожалуйста, что это лишь техническая формальность, необходимая для его лечения… К тому же нам надо устранить риск твоих срывов.

О дополнительных рычагах давления на Стефана он не говорил. Но, очевидно, что они бы нам не помешали. Угроза мне и Дейву выдернула князя из столицы в разгар приготовлений к феграну.

— Девочки в порядке. Обе. Ребекка быстрее придет в себя. Ангелина потратит пару дней, чтобы вернуть ресурс. В природе ее дара еще предстоит разобраться. Если бы не она, то разбушевавшаяся тьма добила бы мальчика и причинила много других неприятностей.

В его голосе мне слышалось отцовская гордость. Что бы он ни говорил, мол, не имело значения, чей Дэвид сын… но ведь как грело, когда у твоего ребенка все получалось.

Родерик хмуро посмотрел на меня, но комментировать мои мысли не стал.

— Теперь он обязан жизнью каждой из них. И я тоже… Что за бумаги вы нашли в его комнате? Письмо от Стефана или что-то иное? В Гретхеме король мог связываться таким образом только со мной… У нас с ним прямой канал.

— Думаю, так оно и было. Брат написал тебе и вложил результаты проб Дэвида. Исследование по моей просьбе максимально ускорили. Но несколько дней назад лабораторию разгромили, и он получил к нему доступ. Его Величество мог не стесняться в выражениях, потому что письмо самоуничтожалось сразу после прочтения.

Я закрыла глаза. Худшее и представить сложно. Если бы Дейв прочитал хотя бы одно из изощренных оскорблений, которыми награждал меня старший Конрад, он озверел бы моментально. А если письмо имело к нему прямое отношение…

— Мальчик бывал у тебя в кабинете. Он уловил родовой магический след и понял, от кого послание. За всеми треволнениями мы не учли, что он тоже стал догадываться, что Клемент не был его отцом. У него получилось взломать письмо лишь через пару дней. Не удивлюсь, если ему помогла одна из девочек. А дальше… подозреваю, что он попробовал вскрыть полог над Гретхемом, чтобы переместиться к королю и обсудить с ним прочитанное. В комнате сохранились следы несостоявшегося портала. Но его магия и без того утратила стабильность, а давил он изо всех сил. В общем, он искромсал свой источник и выжил совершенно случайно… К сожалению, такие происшествия у Конрадов не редки. Мы стараемся начать заниматься с мальчиками как можно раньше. Еще до проявления темной магии учим, как себя с ней вести.

Родерик целовал мои сомкнутые веки. Пытался передать свою уверенность. Я в ответ цеплялась за него. Иногда мне казалось, что уже почти смогла настроиться и я готова… Но потом снова накрывало волной то ли страха, то ли стыда.

Краснеть уже поздно. Он должен восстановить события такими, какими я их забыла. Сейчас он окунется в мысли и поступки восемнадцатилетней девицы. Совершеннейшей оторвы. Ни Серена, ни Лидия, ни его собственная дочурка не годились мне в подметки по степени настойчивости и… нахальства. Ведь дурацкое прозвище родилось не случайно.

— Родерик…

— Что, любимая?

— Нет, ничего. Начинай.

Он улыбался. Я не видела этой улыбки, но на сердце становилось теплее.

— Ты вернешься ровно к тем событием, которые стерты запретами. Заново все мы смотреть не будем.

— Начинай уже, — проворчала я. — Готова.

Маг приложил ладони к моему лицу, по-прежнему оставляя глаза закрытыми. Какой он горячий… Немножко покалывало. Я сделала глубокий вдох и…

Глава 92

Оливия Бланш, 18 лет— Как же надо не дружить с головой, чтобы вытворить такое? О чем ты думала? — голос Робертины ударялся об сводчатый потолок и падал на меня сверху, ввинчивая ноги в мозаичную плитку.

Мать в линялой рабочей робе замешивала мазь от ожогов. Зеленоватую и пахнущую хинином. Хорошо, что мазь от ушибов она заготовила еще до моего прихода. Сейчас, будучи не в настроении, вполне могла и отправить восвояси.

Две баночки для Родерика я прихватила с подноса сразу, как вошла в эту просторную келью. В госпитале две или три подобных. Они специально оборудованы, чтобы не рассеивать магию при создании снадобий.

— Папа бы меня понял, — притворно вздохнула я.

К мнению супруга матушка традиционно прислушивалась. Эдмунд Бланш, первый конюшенный королевства, слыл человеком разумным. Во всем, что не касалось его единственного ребенка.

— Ты и отца сюда впутала? — ахнула целительница.

— Нет, конечно. Он же мужчина, а это вопрос… интимный. Просто папа считается с моими чувствами… Мама, мне уже восемнадцать.

— И что? Дура дурой. Какая магическая зрелость… Нет, не слышали. Послушай меня, нахалка…

Нет, все же повезло, что Либерториум — такое сложное лекарство. Смесь настаивали не меньше недели. И если перестать взбивать, при этом отдавая силу, то все заготовки пойдут прахом. Иначе мама бы заставила стоять напротив нее и сверлила бы своим знаменитым немигающим взглядом.

— Нахаленка, — поправила я.

Все банки с зельями я по ее просьбе расставила в ряд. И теперь каждое из них станет сильнее в полтора раза. Вот и вся польза от моей «уникальной» магии. Можно уже бежать..

— Это сейчас ты для него птичка-невеличка. Скоро он о тебе будет отзываться только площадной бранью.

— Мама, проникнуть в сокровищницу не удавалось никому за тысячу лет. Ну, так говорят. Росток тьмы оказался вполне себе живым, а не иссохшим, и сам пошел ко мне в руки. Конечно, я взяла семечко… Это власть над магией наших королей. Я хочу забрать у Родерика всего одну ночь. Это есть в первых законах, которые писались теми, кто слышал Землю.

Над головой у матери поднимался пар. Она в ярости. Но руки продолжали монотонную работу. Для Робертины ее дело прежде всего, ее больные. А то, что у дочери такой момент, судьба на волоске… Нет, она всего лишь малолетняя бестолочь…

— Как хорошо ты трактуешь их в свою пользу. Ночь Забвения — это всегда надежда на то, что Матерь дарует ребенка.