Король холопов - Юзеф Игнаций Крашевский

Они уселись на скамейке.

— Я сюда приехал прямо из Кракова, — медленно начал Вержбента; — король велел передать вам привет.

Мацек наклонил голову и тихо произнес:

— Бай Бог ему у нас как можно дольше царствовать.

— Король охотно расспрашивал о Великопольше, — продолжал гость, — но я немного мог ему сообщить, потому что у меня самого скудные сведения. Скорее вы или ваш дядя Бенко могли бы ему об этом донести.

— Я и сам, по заключении этого письменного соглашения, собирался к его милости, — произнес Боркович. — Я хотел лично доложить об этом деле королю, но у старосты столько работы, что ему удалиться нельзя. Бенко стар и медлителен; вся тяжесть лежит на мне, а в лесах и по проезжим дорогам постоянные нападения, много грабителей и их надо наказывать железной рукой.

Вержбента слушал внимательно.

— Однако вы найдете кого-нибудь, кто вас заменит, — произнес он, — и приедете на свадьбу короля.

Воспоминание об этом снова так сильно взволновало Борковича, что он с трудом сдерживал себя, чтобы не выдать своего чувства.

— Какую свадьбу? — спросил он, притворяясь удивленным.

— Должен вам сказать, что король, наконец, уступил просьбам всех и согласился жениться.

— Еще один раз, прервал Мацек.

— Он не стар, — сказал Вержбента.

— А обещанная Людовику корона?

— Вы знаете, что в записи поставлено условие: если б у него не было потомства.

— Помоги ему Бог! — возразил Боркович. — Но король не особенно молод и если подберет по своим годам, то не будет иметь потомства, если же ему дадут молодую…

Он не окончил и покачал головой.

— Ему сватают силезскую княжну, Ядвигу, — произнес Вержбента.

Мацек пожал плечами.

— Что мне сказать? Дай им Бог счастья, хотя я на это мало надеюсь.

— Сохрани его Бог от зла! — произнес Вержбента. — У меня самые лучшие надежды.

После минутного молчания он прибавил:

— Советую вам поехать в Краков и явиться к королю. Некоторые люди могли иначе понять ваше письменное соглашение и представить его королю в невыгодном для вас свете; вы сами объясните ему, что оно было необходимо, и он увидит, что в нем ничего угрожающего нет…

— Ведь там написано, что мы обещаем быть верными королю, — воскликнул Боркович; — но я знаю о том, что у меня враги… Бессовестные люди в состоянии все облить грязью и могут представить самого невинного человека, как преступника.

Вержбента молча слушал.

— Король не охотник верить всякому, — произнес он, — поэтому он и не сердится на ваше письменное соглашение. Возможно только, что ему неприятно, что в его королевстве некоторые выделяются и вступают в отдельный союз, в то время как он всех их хотел бы соединить в одно. Боркович провел рукой по подбородку.

— Отделяться никто не хочет, — сказал он, — но дворяне во всех государствах издавна привыкли иметь свои права и придерживаться своих обычаев.

Мацек оживился и продолжал далее, как будто решившись на откровенность.

— Управлять страной это все равно, что империями; если б я захотел лично хозяйничать в Козьмине, Орли и других моих имениях, я, как следует, не досмотрел бы за всем. Поэтому я держу управляющих и экономов, которым передаю управление и с которых требую отчет. Так и в королевстве: чем оно обширнее, тем больше должно быть управителей, которые имели бы право распоряжаться так, как они найдут нужным.

Вержбента слушал.

— Так оно и есть, — возразил он, — король назначает своих наместников, а Земовит Мазовецкий…

— Таких людей, как Мазовецкий должно было быть побольше, — прервал Мацек живо, — а наместников поменьше. Они не пользуются достаточными полномочиями, а потому мало могут сделать.

— Не забывайте, что благодаря таким, как Земовит, Поморье от нас отделилось, — произнес Вержбента насупившись.

Боркович, как бы спохватившись, что слишком много сказал, сразу замолчал. Он потирал руки и смотрел в сторону.

Гость снова начал:

— Это не наше дело этим заниматься. У короля власть, и он сделает так, как нужно; в уме и в советниках у него недостатка нет. Отец его всю жизнь потратил на составление из отдельных кусков великого государства, и сын не разрушит того, что отец создал. Я с тем к вам приехал, — прибавил он, — чтобы вы в Краков поехали и все объяснили королю. Вы сами говорите, что у вас много врагов; я о них не знаю, но вы тем более должны смотреть за тем, чтобы вас не оклеветали и вам не повредили.

Боркович нахмурился, и презрительная улыбка появилась на его губах. Хотя в доме и не было особенного порядка, однако не подобало отпустить гостя, не угостив его, а потому хозяин пригласил к столу, на котором наскоро было поставлено все, что нашлось.

Вержбента не отказался присесть к столу, но ничего не ел, и Боркович, обыкновенно упрашивавший других гостей, на этот раз не настаивал.

Слегка чокнувшись своими кубками, они выпили за здоровье друг друга…

И гость вскоре попрощался, хотя обычая ради его приглашали остаться; но он торопился уехать, ссылаясь на важные, неотложные дела, которые его ждут, и Боркович проводил его до передней.

Возвратившись в комнату, Мацек в задумчивости опустился на скамью и от волнения начал дергать себя за бороду, до того в нем все кипело.

Его не столько взволновал приезд Вержбенты и переданное им приглашение ехать в Краков, сколько подтверждение известия, что княжна Ядвига выходит замеж за польского короля. Помимо преследуемой им цели выдвинуться с помощью брака с ней и добиться соглашения с силезскими князьями, — а бранденбургских он уже имел на своей стороне, — Мацек был влюблен в девушку, а в его возрасте это было очень опасно.

Молодая княжна ласково обращалась с ним, и он льстил себя надеждой, что ее сердце принадлежит ему, и размышлял над тем, как оставить короля ни с чем и увезти его невесту; он был уверен, что она на это согласится. Остановившись на этой мысли, он, увидев вошедшего брата, нетерпеливо воскликнул:

— Я должен сейчас ехать! Они в состоянии выдать девушку насильно; необходимо лично посмотреть и самому убедиться, как обстоит дело. Она была ко мне расположена, и, если удастся, я готов ее похитить и обвенчаться с нею!

Брат его Ян, сомнительно покачал головой.

— Хорошенько только обдумай, чтобы попусту не запутаться в скверную историю. Ведь это дело не шуточное, — сказал он серьезно, — и пахнет виселицей: посягнуть на невесту короля.