Адриатика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

В полдень 28 января капитан- лейтенант Кологривов решился, наконец, покинуть судно.

– "Флору" уже нам не спасти! – сказал он. – Попытаемся спасти хотя бы людей! С большим трудом удалось спустить последний еще не разбитый четырехвесельный ял. По перлиню, закрепленному на корвете, на нем отправился к берегу лейтенант с четырьмя матросами-добровольцами. Офицер решился добраться до берега, закрепить там другой конец перлиня и затем по нему на яле начать переправлять команду с корвета. Но храбрецам не повезло. Прибоем ял разнесло в щепки на камнях. Однако добровольцы все же дело свое сделали. Они не только спаслись сами, но и сумели удержать ходовой конец перлиня, который тут же и закрепили на ближайшем камне.

Теперь матросы, по одному бросались в кипящую воду и, держась за перлинь, плыли к берегу. Со спасением надо бы торопиться, так как "Флора" трещала не переставая.

– Жив останусь, по возвращении мастера Исакова в усмерть упою! – стараясь перекричать шум прибоя, кричал старшему офицеру Кологривов. – За то, что судно столь добросовестно сработал. Схалтурил бы, и лежать нам всем уже на дне!

Эвакуацию команды начали с самых молодых матросов. К ночи на берег были уже свезены все матросы и лоцман-черногорец. Затем переправились офицеры и боцман. Последним, оставшись верным букве устава, покинул "Флору" Кологривов. Перед тем, как прыгнуть в воду, капитан-лейтенант в последний раз оглядел свое погибающее судно:

– Прощай "Флорушка", так уж получилось! – словно извиняясь, бросил он ей на прощание.

Лицо командира в этот миг было мокрым, то ли от брызг, то ли от слез, кто знает…

Во время переправы на берег погибли шесть малолетних юнг. Не умея хорошо плавать, мальчики быстро слабели, выпускали из рук канат и шли ко дну. Крики погибавших заглушал рев шторма, и никто не мог уже им ничем помочь… Измученная, окоченевшая команда собралась на берегу. У кого-то из офицеров в кармане сюртука нашелся кремень. С его помощью кое-как высекли огонь. Развели костры. Немного обсушившись, улеглись спать. Ветер был по- прежнему холоден, а проливной дождь быстро залил костры.

Однако люди, тесно прижавшись, друг к другу, спали как убитые.

На рассвете проснувшись, они увидели, что от их красавицы "Флоры" остался только несуразный, избиваемый волнами остов. Глядя на это тягостное зрелище, многие плакали. Корвета "Флора" более не существовало.

Спустя месяц останки разбитой волнами "Флоры" обнаружит бриг "Феникс". По приказу командира брига остов несчастного судна будет сожжен. Однако о судьбе спасшихся моряков ничего тогда узнать не удалось.

Страшный шторм помимо "Флоры" погубил и бриг "Аргус", тот самый, что был совсем недавно куплен в Англии. По ошибке лоцмана "Аргус" был поставлен на мель у Корфу и уничтожен штормовыми волнами. Команду и грузы, впрочем, спасли. Потерпели от шторма и союзники англичане. Британский флот потерял 64-пушечный линейный корабль "Афинянин", разбившийся о каменную скалу у Сицилии. При этом погиб капитан Реинсфорд и три с лишним сотни матросов. Мы еще с вами встретимся с командой «Флоры», но это уже совсем другая история…

Фрегат "Венус" покидал Катторо одним из последних. Володя Броневский хотел было попроситься перевестись на один из тех кораблей, что оставались в Адриатике, однако, в последний момент посчитал это малодушием и от затеи своей отказался.

Расставание с Машей было очень грустным. Он что-то говорил, рассказывал, как пользоваться денежным аттестатом, который оставлял, помимо наличных денег, а она казалось, его совсем не слушала. Нет, Маша не билась в истерике и не рыдала, она лишь молча и неотрывно, смотрела на него. Но сколько было в том взгляде!

– Почему ты так долго на меня смотришь? – спросил он ее.

– Потому, что хочу насмотреться! – ответила она ему.

– Поверь, все будет хорошо, и мы скоро увидимся!

– Я буду молиться за тебя, и буду ждать хоть тысячу лет!

Как всегда, Маша провожала его, стоя на кромке причала, и он долго еще мог видеть ее маленькую фигурку. Господи, не дай им расстаться навсегда!

Большинство офицеров, наоборот, было настроено весело. Помимо ожидания морских баталий с турками все были рады возможности побывать на Корфу. Дело в том, что в отличие от строгой нравственности славян, на Корфу можно было от души повеселиться на Спьянадо, на маскарадах и в театрах. Да и обольстительные гречанки умели обманывать бдительность своих ревнивых мужей.

Обиталище древних фиаков встретило "Венус" частоколом мачт и шумным многолюдием улиц. Еще никогда ранее Россия не имела в Средиземном море столь большого и мощного флота, какой собрался в те дни у Корфу. Помимо боевых кораблей здесь стояло множество купеческих и если греки, итальянцы и славяне плавали теперь исключительно под российским флагом, то обилие иных знаменных полотнищ говорило о том, что Корфу стало одной из важнейших гаваней всего Средиземноморья. Остров и город процветали: склады ломились от товаров, а торговый оборот за день превышал то, что раньше делали за целый год. Ресторации и трактиры работали круглосуточно, гремела музыка и праздник, казалось, никогда не прекращался. В то время на Корфу не осталось бедняков, да и приезжие торговцы и ремесленники сколачивали себе капиталы за считанные недели. А потому едва вице-адмирал Сенявин прибыл из Катторо на Корфу, как местное верховное собрание постановило в знак признательности и благодарности за процветание острова поднести вице-адмиралу от лица республики Семи островов золотую шпагу с бриллиантами и золотой жезл почетного правителя. Дорогие подарки вручал президент республики Савио Анино и полномочный министр Моцениго, при огромном стечении народа и восторженные крики.

С прибытием Сенявина на Корфу началось укрепление крепостей, ибо до албанского берега рукой подать, а что у находящегося там Али-паши Янинского на уме не знал решительно никто.

Тогда же Сенявина известили, что английское правительство через нашего поверенного в делах в Лондоне графа Татищева настаивает, чтобы к английскому флоту в Архипелаге были присоединены четыре наших линейных корабля под командой контр-адмирала Грейга, а еще два посланы для защиты Сицилии. На что Сенявин возражал категорически:

– В преддверие большой морской войны не пристало мне раздробляться! А если какое вспомоществование англичанам надо будет, то я сам на месте решу, как и когда им помогать!

А вскоре вернулся посланный ранее в Черное море корвет "Павел", который успел дойти лишь до острова Хиоса, где узнал от нашего консула, что Порта вступила в войну с