Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

больше со святым Французским коро­левством и отозвать безотлагательно и быстро ваших солдат, находящихся в некоторых городах и крепостях названного королевства. Что же до благородного короля Франции, то он, не задевая своей чести, готов заклю­чить с вами мир. И сообщаю вам от имени Царя Небес­ного, моего высочайшего и справедливого господина, ради вашего блага и ради вашей чести, что вы не выиграете ни одного сражения против верных французов и что все те, кто пойдет сражаться против святого Француз­ского королевства, будут сражаться против Царя Иисуса, Царя Небес и всего мира. И я прошу вас и молю вас с молитвенно сложенными руками, чтобы вы не затевали никакого сражения и не воевали с нами, ни вы, ни ваши солдаты и ваши подданные. Будьте совершенно уверены в том, что какое бы число солдат вы ни выста­вили бы против нас, они никогда не победят, и велика будет жалость о великом сражении и о пролитой крови тех, кто пойдет против нас. Прошло три недели с тех пор, как я написала вам и отправила с герольдом добрые письма, в которых призывала вас присутствовать на коронации, состоявшейся вчера, в воскресенье, 17-го числа настоящего месяца июля в городе Реймсе. Я не получила никакого ответа и с тех пор не имею новостей от упомянутого герольда.

Препоручаю вас Господу, и да хранит он вас, если ему это будет угодно, и молю Бога, чтобы он установил добрый мир. Писано в названном городе Реймсе 18 июля».

После того, как письмо было написано, Жанна еще четыре дня оставалась в Реймсе; за это время один шот­ландец написал ее портрет. Девушка была изображена в полном вооружении, опустившейся на колено и вруча­ющей письмо королю. По собственному признанию Жанны, это было ее единственное изображение.

IX. МЕЧ ИЗ ЦЕРКВИ СВЯТОЙ ЕКАТЕРИНЫ ФЬЕРБУАСКОЙ

Как король и говорил Жанне, из Реймса он отправился в Корбени, чтобы помолиться там на могиле преподоб­ного святого Маркульфа; после того как этот последний обряд его коронации был совершен, он, желая прибли­зиться к Парижу, решил вступить в ту провинцию, кото­рая еще и в наши дни называется Иль-де-Франсом и окружает столицу. И в самом деле, момент для подобной экспедиции был выбран донельзя удачно: регент отпра­вился навстречу войскам, которые послал ему кардинал Винчестерский; герцог Бургундский, по-прежнему не решавшийся порвать с Англией и примириться с Фран­цией, отозвал своих латников из Пикардии; наконец, герцоги Лотарингский и Барский и сеньор де Коммерси, прежде находившиеся на стороне англичан, сами при­соединились к королю во время его триумфального похода к Реймсу и снова поклялись ему в верности.

Так что едва только король въехал в Вайи, маленький городок в четырех льё от Суассона, как ему стало известно, что все идет в соответствии с его желаниями: Шато-Тьерри, Провен, Куломье и Креси-ан-Бри по одному только требованию его капитанов объявили себя французскими городами. Суассон и Лан, которым было выставлено подобное же требование как от имени короля, так и им самим, вскоре последовали этому примеру; осо­бенно отличился в этом отношении Суассон, с такой радостью призывавший короля, что тот немедленно отправился туда, дабы удовлетворить желание жителей города; из Суассона король отправился в Шато-Тьерри, а оттуда, в конце концов, — в Провен, где пробыл несколько дней, получив известие, что туда, со своей стороны, идут англичане.

И в самом деле, 24 июля герцог Бедфорд вернулся в Париж с новыми войсками, приведенными ему кардина­лом Винчестерским, а затем, располагая примерно две­надцатью тысячами воинов, выступил из столицы навстречу французской армии; со своей стороны, он про­шел через Корбей и Мелён и остановился в Монтро, так что две армии разделяло всего лишь несколько льё.

В Провене король получил письмо от английского регента. Это письмо, врученное ему герольдом, который носил имя своего господина, содержало вызов. Регент предлагал королю Франции одной битвой положить конец их долгой и кровопролитной распре. Разумеется, письмо было с великой радостью встречено Карлом VII и окружавшим его блестящим рыцарством, а потому, с большим почетом приняв английского герольда, король призвал его к себе, вручил ему новые подарки, в том числе цепь, снятую им с собственной шеи, и сказал ему:

— Ступай и передай своему господину, что ему будет нетрудно найти меня, ибо я сам ищу его и прибыл сюда из Реймса с одной лишь надеждой: встретить его.

Проделав половину пути, отделявшего его от врага, и отыскав устроившее всех воинов место для сражения, ко­роль разбил там свой лагерь, решив ждать прихода англи­чан. Едва только место было выбрано, все стали прила­гать усилия к тому, чтобы как можно лучше укрепиться на нем, и было удивительно наблюдать, как среди всех этих отважных и опытных капитанов Дева сохраняла свое командное положение, давая им столь полезные советы при проведении подготовительных работ, что герцог Алансонский, Дюнуа и Ла Гир порой отказывались от только что высказанных ими суждений и присоединя­лись к ее мнению. И все же стало очевидным, что, хотя девушка по-прежнему была преисполнена отваги, веру в победу она утратила. Когда ее спрашивали, следует ли идти сражаться, она отвечала:

— Несомненно, нужно идти вперед.

Но это была уже совсем не та воительница, которая говорила:

— Идите! Идите! Царь Небесный с нами, и он дарует нам победу!

Надежда была еще жива, но вера уже вознеслась на небо.

Что же касается герцога Бедфорда, то он оставался в своем удачно расположенном и хорошо укрепленном лагере, надеясь на то, что король Франции, охваченный гневом, которого не могло не вызвать у него полученное письмо, сам придет туда со своей армией, чтобы атако­вать англичан; но, когда стало понятно, что Карл огра­ничился тем, что прошел половину пути, а затем в свой черед настроился ждать за построенными им укрепле­ниями, регент не решился дать королю такое преимуще­ство и, поскольку он постоянно опасался, что в его отсутствие в столице произойдет какой-нибудь перево­рот, направился в сторону Парижа, к которому француз­ская армия, благодаря занятой ею позиции, находилась какое-то время ближе, чем английская.

И