Миклухо-Маклай. Две жизни "белого папуаса" - Даниил Тумаркин

Еще не зная, чем закончится экспансионистская акция Квинсленда, Миклухо-Маклай вслед за письмами Гордону отправил письмо великому князю Алексею Александровичу. Как видно из этого документа, в связи с серьезной угрозой, нависшей над Берегом Маклая, путешественник решил вернуться к возникшей у него еще в 1875 году, но отвергнутой царским правительством идее установления над Берегом Маклая российского протектората, вероятно, надеясь совместить его — пусть в модифицированной форме — с Папуасским союзом. Вместе с тем, «ввиду бесцеремонного захвата островов Тихого океана Англиею, Германиею и Франциею», Николай Николаевич призвал в цитируемом письме приобрести в Океании «русский порт (или несколько таковых)», предпочтительно в одном из архипелагов Микронезии^[824]. Миклухо-Маклай развивал эти мысли и варьировал их в зависимости от текущей политической обстановки в письмах Александру III и его сановникам. «Жаль, однако же, будет, очень и очень жаль, если Россия упустит время заявить свое положительное желание занять <…> одну из групп островов Тихого океана», — писал он Копытову в октябре 1883 года^[825]. Путешественник пытался привлечь к поддержке своих планов К.П. Победоносцева. «В настоящее время, — писал он двумя месяцами позже всемогущему обер-прокурору Святейшего синода, — более или менее явно в водах Тихого океана происходит дележ. <…> Надеюсь, что Россия не опоздает в этом дележе и возьмет себе подходящее. <…> Следует ковать железо, пока оно горячо»^[826].

Как совместить призывы Миклухо-Маклая к созданию военно-морской базы на тихоокеанских островах с его борьбой в защиту человеческих прав островитян Океании? Сам путешественник прямо не ответил на этот вопрос. Попробуем высказать некоторые соображения, опираясь на логику его поступков.

Прежде всего Миклухо-Маклай исходил из предпосылки, высказанной Александром III в Гатчине, что «Россия не нуждается в "завоеваниях" на островах Тихого океана, а что приобретение местности или местностей, удобных для склада угля и проч., может быть сделано путем мирным, без нарушения прав собственности туземцев»^[827] или, как он сам позднее подчеркивал, «с полного согласия туземцев, без малейшего обмана и насилия»^[828]. Более того, русские военные моряки, в отличие от европейских и американских шкиперов, торговцев и плантаторов, не только не стали бы эксплуатировать обитателей этих местностей, но самим фактом своего присутствия защитили бы их от «охотников на черных дроздов» и других чужеземных угнетателей. Сходную функцию, по мнению путешественника, выполнял бы русский протекторат над Берегом Маклая, который, как он полагал, «избавит многие тысячи туземцев, с одной стороны, от постоянных войн и постоянного страха быть ограбленными, убитыми и подчас съеденными соседними племенами, а с другой — от нередко встречающихся в этой части света случаев людокрадства, рабства, насилия, несправедливого захвата земли белыми и т. д.»^[829]. Иными словами, Миклухо-Маклай, «переходя с чисто русской точки зрения на более обширную точку зрения человеколюбия, гуманности и цивилизации»^[830], довольно самонадеянно надеялся совместить геополитические интересы России с защитой островитян от злодеяний колонизаторов.