Годунов. Трагедии Смутного времени - Александр Николаевич Бубенников

бояр Шуйских и Голицыных. Король доверил это щепетильное дело пану Гонсевскому. Устами гонца заговорщики извещали Сигизмунда о своем намерении избавиться от самозванца Лжедмитрия, изрядно надоевшего им, и предлагали царский титул самому королю либо его сыну Владиславу.

Посланник бояр-заговорщиков гонец Безобразов говорил о самозванце Лжедмитрии в таких неприязненных выражениях, которые просто сразили Гонсевского наповал. Он прямо укорял короля в том, что тот через своих распустившихся магнатов дал Москве в цари человека низкого и легкомысленного, распутного и жестокого. Гонец устами бояр жаловался королю через Гонсевского на великое распутство и похоть самозванца, пристрастие того к немыслимой роскоши, делал упор на то, что обманщик Лжедмитрий не достоин московского престола.

На слухи и доносы о боярском заговоре самозванец ответил решением о возвращении из ссылки помилованного Василия Шуйского. Этим актом он показывал, что ничего не боится, однако приказал усилить меры своей безопасности, поставить на охрану внутренних покоев дворца иноземную наемную стражу вместо русской.

Тут надо сказать, что иностранных наемников у него в это время было не так уж и много. После вхождения в Москву и воцарения самозванец удалил из столицы иноземное войско. Однако те чужестранцы, которые остались при нем, сослужили ему плохую службу. Они вели себя слишком уж нагло, а он их не одергивал.

Лжедмитрий не забывал о своей нареченной невесте Марине Мнишек и ее отце, его будущем тесте, которому задолжал со времен организации похода на Москву баснословную сумму. Посланники самозванца уверяли короля Сигизмунда и магнатов Речи Посполитой в том, будто за полгода правления в Москве новый венценосец истратил на нужды государства два с половиной миллиона рублей, что было явным преувеличением и пылью в глаза. Теперь пришло время рассчитываться с Юрием Мнишеком и другими заимодавцами, но Лжедмитрий после воцарения выслал им всего-то едва ли не пятую долю от обещанного. Львиная доля средств, взятых в долг, ушла на выплату жалованья наемному войску, русским дворянам и вельможам. В московской казне во время его восшествия на престол было полмиллиона рублей, еще несколько десятков тысяч Лжедмитрий позаимствовал у богатых монастырей. Но все это было растрачено на подготовку безумно роскошной свадьбы.

Красавица-царевна Ксения Годунова была удалена из царской опочивальни, отправлена в монастырь на постриг. Теперь не подпускался к дворцу Михаил Молчанов, еще недавно доставлявший девиц и женщин для утех похотливому государю, развратник с младых ногтей. Его место занял Петр Басманов.

Голландский купец, путешественник и дипломат Исаак Масса утверждал в своих записках, что самозванец оставил после себя несколько десятков внебрачных детей. О похотливом нраве московского царя хорошо знали его невеста и будущий тесть, пока еще находившиеся в Польше. Потому они и потребовали, чтобы он удалил из дворца Ксению и прекратил связи с женщинами «низкой социальной ответственности». Иначе Марина Мнишек не выйдет за него замуж. Самозванец вынужден был подчиниться, если не на деле, то хотя бы для вида.

За полгода до венчания в Краков прибыло московское посольство, возглавляемое дьяком-дипломатом Афанасием Власьевым. Он преподнес невесте русского государя и ее отцу редкостные жемчуга и бриллианты, бесценные ткани, украшения и диковинные драгоценные вещи, среди которых был и «музыкальный инструмент в виде слона с золотой башней». Лжедмитрий добился своего. Королевский двор и Мнишеки были ослеплены щедростью московского венценосца.

Весной 1606 года свадебная процессия будущей царицы достигла Москвы. Народ с изумлением глядел на карету, украшенную серебром с царскими гербами, в которую были впряжены двенадцать великолепных белых лошадей, на кучеров в лисьих шапках. Невеста государя была в драгоценном платье, достойном европейских королев, с длинной стянутой талией и гофрированным воротником.

В Москву кроме семейства Мнишеков приехали магнаты Вишневецкие и другие знатные польские паны с многочисленной охраной и челядью. Горожанам казалось, что в столицу торжественно вступило польско-литовское войско, состоящее из трех-четырех тысяч человек.

На следующий день по прибытии невесты ее гофмейстер обратился к Лжедмитрию с пышной речью, смысл которой раскрылся в паре заключительных пафосных фраз. Мол, пусть силы Русского государства и Речи Посполитой объединятся против басурман, турок и татар. Христиане Запада и Востока вместе свергнут полумесяц.

Венчание и коронация царицы проходили в Успенском соборе при стечении самых знатных гостей, светских персон и духовенства. Впереди несли корону, за ней – драгоценную утварь. Московские царь и царица шли по парчовому ковру навстречу патриарху Игнатию. Разумеется, они не знали о том, что идут по самому краю бездны, той самой русской истории, которая скоро поглотит их. Лжедмитрий с трудом уговорил невесту надеть русский наряд из вишневого бархата, украшенный жемчугом и драгоценными камнями.

В день свадьбы Лжедмитрий преподнес царице великое множество драгоценностей и «наказал дарить их, кому она захочет», а также новые сани, достойные московской царицы. «У хомута саней были подвешены сорок соболей, конь в тех санях белый, а сбруя у белого коня в жемчуге, золоте и серебре». Потом наступила их ночь, первая из двенадцати, проведенных на вершине его славы и блаженства.

Москвичам казалось, что пиршествам, шумному веселью, разным потехам и маскарадным затеям, музыке и разгулу не будет конца. Царь и царица с радостью отдались удовольствиям и веселым безумствам бесконечного пиршества. Лжедмитрий не уступал в ловкости и пластичности самым лучшим и изысканным польским танцорам.

Но у царских празднеств была и оборотная сторона. Хвастливые, наглые и разгульные шляхтичи, их буйная челядь вели себя по-хамски, совершенно бесцеремонно. Они бесчинствовали в пьяном угаре, оскорбляли горожан, вламывались в дома, творили насилия над девицами и чужими женами. Это уже был, мягко говоря, перебор. Никакие гости так не гуляют на русских свадьбах, тем более не попрекают: «Теперь вы все наши холопы! Вся ваша казна перейдет в наши руки, раз мы вам дали царя!»

Москвичи не забыли, как излишне похотливый царь вместе с Михаилом Молчановым насиловал их дочерей и жен, держал в наложницах красавицу-царевну Ксению Годунову. Возмущению горожан не было предела. В самом сердце православной Москвы и всего Отечества, в Кремле, среди святых соборов, вместо колокольного благовеста и церковного пения гремела польская музыка, шел пляс и разгул шляхтичей в личинах.

Глава 5

Заметим, что на свадьбе правящей четы и коронации царицы присутствовали митрополит Ростовский Филарет и думный боярин Иван Романов по прозвищу Каша, каждый согласно своему чину и положению, а также десятилетний стольник Миша Романов. Тот крепко держался за своего дядьку Ивана, несколько лет жил в его имении, расположенном в Клинах, а теперь оказался при дворе царя Дмитрия. Никто и никогда еще в Русском государстве не