Годунов. Трагедии Смутного времени - Александр Николаевич Бубенников

На следующий день охранники-немцы сообщили царю, пьяному от вина и плотских утех, что в городе готовится мятеж, творится что-то неладное. Какие-то люди донесли этим иноземцам, что бояре-заговорщики готовы открыть тюрьмы, вооружить заключенных мечами и натравить их на государя. А вдруг взбунтуются регулярные войска, новгородцы и псковичи? Однако самозванец продолжал испытывать судьбу. Он с не понятным никому легкомыслием снова не верил в мятеж, не придал значения слухам и опасным событиям, продолжал веселиться совершенно беспечно и радостно.

Где-то в три или четыре часа утра 17 мая 1606 года, когда Лжедмитрий, его польские гости и близкие соратники предавались сладкому пьяному сну, вдруг неожиданно ударил набат во всех московских церквях. Тысячи горожан схватили ружья, копья, мечи, топоры, дубины и устремились к дворцу. Василий Шуйский был опытным, весьма умелым провокатором. Он знал, что колокольный трезвон мигом поднимет людей с постелей.

А провокаторы помельче, обученные Шуйскими и другими мятежниками, кричали народу:

– Иноземцы собираются убить нашего царя и верных ему бояр! Бей литву и поляков! – Они показывали на дома, занятые гостями, приехавшими на свадьбу самозванца, заранее отмеченные особыми знаками. – Насмерть их всех до единого, чтоб неповадно было на природного русского государя покушаться.

Вооруженный бестолковый народ кинулся убивать. Москвичи толпами врывались в дома, указанные им, отыскивали поляков и прочих латинян в соседних строениях.

В город вошли отряды новгородских дворян, насчитывающие более тысячи воинов.

– На Кремль! Там засели враги царя. Бейте латинян! – орали на улицах сторонники заговорщиков.

Разношерстная толпа, боевое ядро которой составляли новгородцы, пошла на Кремль и обнаружила, что ворота даже не были заперты. На Красной площади народ поджидали полторы сотни верховых бояр и дворян, организаторов заговора, не собиравшихся щадить легкомысленного и самоуверенного Лжедмитрия, позабывшего приказать запереть на ночь ворота Кремля.

В этот день, оказавшийся для него последним, он задумал устроить военную игру. За Сретенскими воротами Земляного города по его распоряжению был построен деревянный городок, который самозванец собирался брать приступом, на потеху москвичам и своим многочисленным гостям.

Тем временем на Красной площади появился еще один всадник. Это был Василий Шуйский в латах, с православным крестом в одной руке и с мечом в другой. Он и его близкие соратники въехали в Кремль через Спасские ворота. За ними шли новгородские дворяне и случайные люди, а также преступники, освобожденные из открытых тюрем, вооруженные топорами, рогатинами, бердышами.

Все ворота Кремля оказались под контролем мятежников. Среди ближнего окружения Лжедмитрия нашлись люди, переметнувшиеся к заговорщикам. Кто-то из них постарался заранее удалить от его покоев личную охрану. Поблизости не было никого из верных наемников-немцев, которые могли бы оказать сопротивление мятежникам.

Кто предал царя в решающий момент 17 мая 1606 года? Скорее всего, это были князья Голицын и Мосальский, те самые мерзавцы, которым самозванец одиннадцать месяцев назад приказал убить Годуновых. Сиятельные вельможи такого рода всегда держали нос по ветру, вовремя становились на сторону самого сильного претендента на престол.

Князь Василий Мосальский отличался весьма представительным видом. Он вместе с Молчановым устраивал царские кутежи, присутствовал на всех званых и протокольных приемах во дворце, разумеется, был на свадьбе царя и царицы, участвовал в многодневном веселье. Именно его вместе со своим «родным дядей» боярином Михаилом Нагим Лжедмитрий поставил во главе почетного эскорта, встречающего невесту и будущего тестя у границы Московского государства. Самозванец всецело доверял Мосальскому, которому дал шутейное прозвище Черномазый. Он знал, что многие отцы и матери прятали от него своих юных дочерей, предварительно вымазав сажей их лица до неузнаваемости.

Не так уж и важно, кто именно первым предал самозванца, Мосальский или Голицын. Не исключено, что они сделали это вместе. Оба негодяя имели право удалять и менять царскую охрану, отдавать ей распоряжения волей беспечного самодержца, чтобы не беспокоить его житейскими мелочами, не отвлекать от неотложных, крайне важных государственных дел.

Ни одно лихое дело историки потом не назовут мятежом, если оно закончилось победой. На сей раз народ восстал против самозванца, да еще и самого настоящего еретика. Именно это верное слово, подходящее для возбуждения москвичей, искал на ощупь подслеповатый вельможа, не обладавший достоинствами полководца, и совершенно случайно нашел его, когда приблизился к Успенскому собору. Он почему-то вспомнил, что именно 17 мая, ровно 14 лет назад, в Угличе случайно погиб царевич Дмитрий. Сегодня та же участь постигнет самозванца, присвоившего его имя, волею судьбы лишится жизни Лжедмитрий, самый настоящий, неподдельный еретик.

Василий Шуйский сошел с коня, приложился к образу Владимирской Богоматери и воскликнул:

– Во имя Божие идите смертным боем на злого еретика!

Вооруженная толпа окружила царский дворец. Шум разбудил Лжедмитрия, спавшего в своей опочивальне вместе с Мариной. В соседней комнате находился боярин Басманов, охранявший царские покои. Он услышал шум толпы, истошные крики служителей «Пожар!», сообщил царю и царице, где-то в Москве что-то горит, тем немного успокоил и окончательно разбудил их.

Но крики за окнами дворца не смолкали, а усиливались. Лжедмитрий быстро оделся и послал Басманова разведать, узнать, что все это значит. Боярин вышел на крыльцо и увидел вокруг себя разъяренную вооруженную толпу.

Народ кричал:

– Выдай нам еретика!

– Отдай нечестивого самозванца!

– Смерть еретику!

Басманов с ужасом угадал знакомые голоса бояр-заговорщиков, возбуждавшие толпу идти на приступ. Сомневаться в измене вельмож и опасном мятеже уже было нельзя.

Басманов бросился назад, к царю и царице, на бегу приказал немногочисленным стражникам, верным государю, запереть дверь и ни под коим видом не пускать мятежников во дворец.

Он в отчаянии вбежал в царские покои и завопил:

– Беда, государь! Мятеж! Эти негодяи требуют твоей головы!

– Не может быть! – изумился Лжедмитрий. – А я хотел порадовать всех военной игрой.

– Какие там игры, государь! – заявил Басманов. – Беда пришла! Ты сам виноват, государь, зря не поверил мне вчера, когда я говорил, что злокозненные бояре и вельможи точат нож на тебя.

– И много ли этих мятежников?

– Много, государь! Мне с перепугу показалось, что вся Москва поднялась на тебя.

– Что это шум на лестнице?

– Сейчас выясню, государь, – сказал Басманов. – Знай, что я не предам тебя, как Годунова. Буду драться за тебя до последнего.

С этими словами Басманов выскочил из спальни на лестницу и обнаружил, что немецкие охранники замешкались и позволили двум мятежникам не только проникнуть во дворец, но и подняться по лестнице к самой двери. В одном из них боярин признал дьяка Тимофея Осипова.

Басманов был отменным воином. Он тут же выхватил из ножен саблю и одним ловким ударом размозжил ему голову на пороге спальни.

– Всех изменников