Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. - Татьяна Горяева

Второй комплекс проблем связан с осуществлением доступа пользователей к архивным документам. Информирование исследователей и общественности проводится: через читальные залы архивов; путем издания путеводителей, справочников, аннотированных перечней и указателей к фондам, с помощью популяризации архивной информации через СМИ. Так, вышли в свет путеводители по ранее засекреченным документам РГАЛИ и РГАЭ. ГА РФ осуществляет комплексную программу аннотированных указателей к фондам НКВД/МВД СССР («Особые папки» Л. Берии, В. Молотова, И. Сталина). К сожалению, нет средств для издания Бюллетеня о снятии грифов с партийных документов — материалов съездов, конференций, пленумов ПБ, ОБ, СТ, ЦКК ВКП(б), КПСС, ВЛКСМ, рассекреченных в 1994–1997 гг. Комиссией по рассекречиванию документов, и организационно-распорядительных документов высших органов государственной власти.

Доступ пользователей осуществляется в соответствии с «Основными правилами работы в государственных архивах» (1984 г.) и «Временным Положением». Тем не менее имеются случаи отказов пользователям в выдаче тех или иных комплексов документов. Срок рассмотрения просьб в таких случаях от одного до полутора месяцев. Например, за 1994–1997 гг. в РГВА обратились с подобными ходатайствами 14 российских и 3 зарубежных исследователя, а в РГАСПИ — 32 отечественных и 4 зарубежных. Самым достоверным показателем открытости архивов является работа читальных залов.

Цифры, представленные в таблице 4, подтверждают относительное снижение интереса отечественных и особенно зарубежных исследователей к документам партийных архивов и говорят о достаточно стабильном внимании к политематическим комплексам ГА РФ. Однако эти же показатели с соответствующими пояснениями свидетельствуют об относительной закрытости одних архивов по сравнению с другими.

Таблица 4.

Количество исследователей, работающих в читальных залах РГАСПИ, ГА РФ, ЦХСД (1994–1997 гг.)^{822}

Возвращаясь к деятельности Главлита в новых условиях, следует отметить, что, наряду с осуществлением деятельности по вышеупомянутыми направлениями, на него были возложены функции, которые существенно расходились с провозглашаемыми принципами демократизации и гласности. Еще по постановлению ЦК КПСС № 177/77гс от 7 марта 1961 г. Главлиту было поручено осуществление негласного контроля за информацией, передаваемой иностранными корреспондентами за границу для получения необходимых сведений и своевременной организации контрпропаганды. В этих целях спецслужба Главлита была параллельно подключена к линиям связей ряда иностранных корреспондентов. Руководство Главлита 16 декабря 1988 г. обратилось в ЦК КПСС с просьбой о техническом обеспечении своей спецслужбы. Оно сообщало, что «в последнее время в связи с переходом все большего числа западных информационных агентств на передачу материалов с помощью быстродействующей компьютерной техники и других современных средств связи (например, «телефакс»), работа спецслужбы Главлита СССР, оснащенной устаревшей аппаратурой (телетайпами), значительно осложняется. Без соответствующего обновления технической базы эта спецслужба вскоре не сможет в полном объеме выполнять возложенные на нее функции». Поэтому предлагалось поручить Министерству связи СССР совместно с Комитетом государственной безопасности СССР и Главлитом СССР проработать вопрос о техническом обеспечении спецслужбы Главлита СССР. История эта имела продолжение, но уже не цензурное, а коммерческое.

В то время, когда в условиях гласности на страницах печати разворачивались бурные дискуссии, Главлит по инерции информировал ЦК партии, для которого он по-прежнему готовил обзоры-доносы материалов прессы. Так, в обзоре, посвященном Первому Съезду народных депутатов 1989 г., говорилось:

«Газеты и журналы предпочитают интервью с депутатами съезда, известными деятелями науки и культуры, публикуют письма читателей, хотя, естественно, подбор лиц для интервью, равно как и читательских писем, находится в прямой зависимости от взглядов руководителей и редакций тех или иных органов печати. К сожалению, отличительной чертой высказываемых таким образом мнений и утверждений является их бездоказательность. Пассажи, например, такого рода: “Я разочарован большинством делегатов… Формальные выборы в Верховный Совет СССР. Оскорбление Литвы, устранение на первом этапе Ельцина, извращение сути выступлений Афанасьева и Попова — предпосылки для создания нового сталинизма” (письмо читателя М. Кучкарова, «Огонек» № 25). “Ничего не ждал от съезда и мои “надежды” полностью оправдались” (письмо в газету «Труд» № 140), “Съезд шел на грани скандальности…” (мнение В. Третьякова в газете “Московские новости”) и т.п. Совсем не редкость, а очень распространенная манера подачи материалов под вывеской “личное мнение”. Не приходится говорить, что бездоказательность и неуважительность идут здесь часто рука об руку. Особенно показательны в этой связи рассуждения о “примитивном и бесплодном диктате большинства на Съезде”, как выразился в газете “Известия” № 164 В. Надеин, также имеющие широкое хождение.

Характерной чертой выступлений в печати части депутатов и читателей является и то, что особенно интересующие их вопросы, по их мнению, или прозвучали на съезде недостаточно громко, или не прозвучали вообще. Для деятелей культуры это соответственно вопросы культуры, для ученого — науки, для аграрника — вопросы развития сельского хозяйства, для эколога — экологии и т.п… К примеру, “Огонек” охотно публикует письма читателей и другие материалы, в которых выражается неудовольствие выступлениями на съезде В. Белова и В. Распутина, и ни в коем случае не допускает на свои страницы критики академика Сахарова или других членов так называемой московской группы, что, впрочем, характерно не только для этого журнала…