Если любишь (сборник) - Курбандурды Курбансахатов

— Неужели я должен по пустякам во все вмешиваться? — по-отечески наставлял он подчиненных. — На то у вас своя голова есть. Пора жить своим умом.

Конечно, на людей с чувством личной ответственности, хорошо понимающих свой долг, ставка председателя на самостоятельность действовала лишь благотворно. Но как в отаре редко обходится без какой-нибудь хромой овцы, так и в большом трудовом коллективе, каким был колхоз «Хлопкороб», не обошлось без людей, готовых извлечь личную выгоду из предоставленной им свободы действия. И если Тойли Мергену суждено было споткнуться, то не последнюю роль здесь сыграло именно это обстоятельство.

Шасолтан Назарова за тот год, что ей довелось работать рядом с Тойли Моргеном, хорошо постигла и сильные, и слабые стороны его руководства. В качестве парторга она иногда вежливо высказывала свое несогласие с его тактикой. Большего она себе позволить не могла — огромный авторитет Тойли Мергена, его общественный вес, его опыт как бы подавляли волю молодого агронома, ограничивали ее инициативу.

Теперь многое изменилось, хотя сама Шасолтан даже в сокровенных мечтах менее всего связывала свой подход к людям с возможностью когда-нибудь стать председателем.

— Смотрите, как повезло этой бабенке! — хихикали у нее за спиной завистники вроде заведующего овцеводческой фермой Баймурада Аймурадова.

Но на самом деле Шасолтан была вовсе не из тех, кто мечтает о власти или о карьере. Даже отец Шасолтан, зная ее мягкий характер, приуныл, когда ее выбрали председателем. Старик всегда, как говорится, вил веревку своей жизни на особый манер, и на все у него был собственный взгляд. Кто-кто, а он-то мог поручиться, что его маленькая, с кулачок, дочка не выдержит тяжести этой работы. Уж если такому крепкому человеку, как Тойли Мерген, который, что называется, сто рек переплыл, председательство в конце концов оказалось не по силам, то что же говорить о Шасолтан? Правда, свои сомнения отец от нее утаил. И когда она, придя с собрания, упавшим голосом сказала: «Ой, не знаю, справлюсь ли?» — он поспешил ее утешить: «Справишься, дочка, еще как справишься!» — хотя в душе считал, что, согласившись, она совершила опрометчивый шаг.

Словом, на радость или на горе, но раз уж Шасолтан взялась за это дело, она сама себе не оставила права на робость. И с первого же дня старалась держаться уверенно.

В отличие от прежнего председателя, Шасолтан с утра, не заходя в правление, отправлялась на поля и фермы. Если сегодня она побывала в одной бригаде, то назавтра ехала в другую. Как и Тойли Мергену, ей было чуждо приказное администрирование, но не видеть своими глазами, как идет дело, она не могла. Конечно, злопыхатели, вроде того же Баймурада Аймурадова, привыкшие взвешивать человеческие поступки применительно к собственному нраву, пророчили ей всяческие прегрешения.

— Что ж, — говорили они, — пока кувшин новый, и вода холодная. Но вот увидите, не пройдет и месяца, как она пойдет по стопам бывшего председателя — засядет у себя в конторе, и уже не оттащишь ее от стола и телефона.

Нельзя сказать, чтобы подобные пересуды не достигали ушей Шасолтан. Но она старалась не обращать внимания на выпады болтунов и поступала так, как считала нужным для пользы дела.

Гайли Кособокий обычно поднимался раньше других. Но сегодня Шасолтан, кажется, опередила и его. Когда Гайли, загрузив свой новенький «Москвич» капустой и морковью, пропылил с утра пораньше в сторону города, Шасолтан уже подходила к правлению.

Тут ее нагнала председательская машина.

— Выходит, опоздал я сегодня? — приоткрыв дверцу, виновато спросил водитель.

— Нет, Бегенч, — успокоила его девушка. — Это я поторопилась и не стала тебя ждать.

— Куда отправимся сейчас? В третью бригаду?

— Кажется, сегодня придется нарушить обычай и посидеть в конторе… Вот что, Бегенч. Поезжай-ка ты к Аймурадову, а потом к Нуръягдыеву и привези обоих сюда. Скажи, что я их здесь жду.

С этими словами Шасолтан вошла в правление и, не доходя до своего кабинета, свернула в бухгалтерию.

— Как поживаешь, Аннагельды? — обратилась она, приоткрыв дверь, к счетоводу. — Что так рано?

— Да вот, главный поручил срочное дело… — Худощавый парень, сидевший за столом, захлопнул лежащую перед ним пухлую папку и вскочил, увидев председателя. — У Дурды-ага всегда все срочно, — не без досады добавил он.

— Аннагельды, братишка, окажи мне любезность. Это ведь твой «Москвич» стоит у дверей? Так вот, привези, пожалуйста, Дурды Кепбана, он мне срочно нужен. Не сочти за труд. А как с Таганом, не знаешь? Выйдет он сегодня на работу?

— Вряд ли. Он еще болен.

— Если так, то его не будем беспокоить.

Пока Шасолтан открывала окна и проветривала свой кабинет, Аннагельды привез главного бухгалтера.

— Простите, Дурды-ага, что потревожила вас в такую рань, — сказала Шасолтан, здороваясь с ним.

— Да я и без того уже собирался идти, когда Аннагельды подъехал.

— Скажите, пожалуйста, до вас за последние дни доходили какие-нибудь вести о Тойли Мергене?

— А что, разве с ним что-нибудь случилось? — удивился Дурды Кепбан.

— Нет, я вообще спрашиваю, — объяснила она. — Может, вы его навещали.

— Нам, Шасолтан, сейчас в гости ходить некогда. Уже четыре дня, не разгибаясь, отчет составляем. Иначе банк денег не даст… А почему все-таки Тойли-ага вас беспокоит?

— Понимаете, какое дело… Ушел он из ателье.

— Ну да! — воскликнул Дурды Кепбан и даже крякнул от неожиданности. — Кто сказал? Вы сами его видели?

— Сама не видела, а только вчера Кособокий Гайли принес эту новость.

— Может, он пошутил?

— Нет, клялся, что правда.

— Положим, я и сам не верил, что Тойли-ага там задержится.

— Якобы он после отказа залег у себя и никому на глаза не показывается… Сейчас должны приехать Аймурадов и Нуръягдыев — я за ними машину отправила, пока они по делам не ушли. Хорошо бы, конечно, чтобы и Таган присутствовал, да, говорят, болеет еще.

— Вы что, хотите заседание бюро провести?

— Нет, заседание мы уже с Тойли Мергеном проведем — его ведь из состава бюро никто не выводил, а вот посоветоваться, обменяться мнениями относительно того, как нам быть с коммунистом, который сейчас не у дел, необходимо. Ведь он наш товарищ. И если такой человек избегает людей, дома отсиживается, значит, наш грех. Это — одно. А кроме того, Тойли Мерген знает колхозное производство как свои пять пальцев. Что же, ему в родном колхозе достойного места не найдется!

— Это верно… — согласился Дурды Кепбан. — Ничего, если я закурю?

— Курите, курите!

Главный бухгалтер не сделал и двух затяжек, как в кабинет вошли заведующий овцеводческой фермой Баймурад Аймурадов и секретарь комсомольской организации Реджеп Нуръягдыев.

— Видно, Шасолтан позаседать