Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон

Одного ребенка его супруга уже таскала в люльке, а месяцев через шесть ей должна была понадобиться еще одна колыбель. Рафи часто гадал, какие чувства испытывает эта женщина от работы мужа, который получает жалованье за то, что выслеживает, а в случае необходимости и убивает ее соплеменников.

«Любовь, — подумал Рафи, — чем-то похожа на мула Малярию: ей плевать на других».

Бойцы Викторио увидели следопытов, и пальба стала интенсивней. Когда время от времени наступало затишье, воины Викторио лаяли на следопытов по-собачьи и выли койотами. Намек был понятен: «Вы ручные шавки бледнолицых и подлые койоты».

Следопыты оскорбились. Они стали обмениваться с бойцами Викторио проклятиями на наречии апачей, испанском и вполне приличном английском. «Давайте, попробуйте нас взять, сукины дети!» — кричали в ответ бойцы Викторио. Вражеских воинов удавалось заметить только тогда, когда они, выпрыгнув из укрытий, поворачивались к бледнолицым спиной, наклонялись и, задрав набедренные повязки, демонстрировали задницы, куда солдаты изо всех сил старались попасть.

Перестрелка продолжалась весь день. Ближе к вечеру по вспышкам выстрелов Рафи понял, что бойцы Викторио медленно спускаются по склону и рассредоточиваются, намереваясь зайти в тыл отряду солдат Девятого кавалерийского полка.

Рафи отыскал майора Морроу, который склонился над убитым старшим сержантом, некогда занявшим место Цезаря. Майор закрыл ему глаза.

— Майор! — прокричал Рафи. — Викторио хочет обойти нас с флангов!

— Приведите мула с патронами! Мы их раздадим и отступим с обозом.

Рафи кинулся в боковой каньон — туда, где оставил мулов и кобылу. Но метрах в двадцати от них он резко остановился. Двое погонщиков распростерлись на земле. На кобыле сидела Лозен, которая наставила на Коллинза винтовку «спенсер» армейского образца. Рафи едва узнал женщину, верхнюю часть лица которой сейчас пересекала линия, нанесенная красной краской.

С беспредельной ясностью разглядел Коллинз и другие детали: высокие мокасины, длинную набедренную повязку из оленьей кожи и выцветшую армейскую рубаху, перехваченную на талии широким кожаным поясом, на котором висели свернутый плетеный сыромятный шнур, кинжал в ножнах и разнокалиберные мешочки. Лямка заплечного мешка пролегала аккурат между грудей Лозен, подчеркивая и выделяя их.

Голову воительницы украшал убор из ястребиных перьев. Волосы она заплела в толстую косу, доходящую до пояса и украшенную самыми разными амулетами из косточек, перышек, бирюзовых камушков и кусочков дерева, в которое некогда ударила молния.

При виде Лозен у Рафи перехватило дыхание — но не от страха. Он понял, что никогда раньше не встречал такой женщины и больше никогда не встретит. Она казалась воплощением первозданной мощи и силы, сравнимых с теми, которыми обладал Чейс.

Рафи испытал не только восхищение, но и растерянность. Он думал, что Лозен где-то прячется вместе с другими женщинами — в лучшем случае заряжает и подает мужчинам ружья. Он не ожидал увидеть ее в боевой раскраске.

Лозен стала медленно поднимать винтовку, покуда дуло не обратилось к небу. Затем женщина развернула кобылу, ударила пятками в бока и понеслась прочь. Зазвенел колокольчик на груди удаляющейся лошади. Мулы послушно потрусили вслед за ней — все, за исключением Малярии. Покрутившись на месте, Малярия направился к Рафи. Тот поспешно схватил мула под уздцы на тот случай, если Малярия вдруг передумает и решит последовать за товарищами. Мул оказался нагружен лишь палатками, лопатами и кирками. С этим добром Девятому кавалерийскому было не одолеть Викторио.

Страсть Лозена к конокрадству уже давно не была для Рафи секретом, но сейчас он узнал, что этим шманка не ограничивалась. Наверняка именно она убила двоих мексиканцев-погонщиков, а ведь они были славными людьми, и у обоих остались семьи. Она и Коллинза могла убить, но не стала. Но все равно он не хотел позволять ей улизнуть со всеми припасами и патронами.

Рафи вскинул винтовку и взял женщину на прицел. Она ехала не оглядываясь и даже не пытаясь пригнуться. Он понял, что она всем своим видом хочет показать: ты мой друг, и я знаю, что ты меня не убьешь.

Рафи положил палец на спусковой крючок, осязая кожей его прохладный металлический изгиб. Сделал глубокий вдох. Прочитал себе краткую, но при этом пылкую лекцию о святости долга. Нельзя играть за зайцев, если сам в команде гончих!

А потом, так и не выстрелив, Рафи опустил карабин.

ГЛАВА 56

«МЫ БЕГАЕМ, КАК ЯЩЕРИЦЫ»

Матери и бабки ехали верхом, повесив люльки на луки седел. Детишки постарше сидели позади и спали, свесив ручки и прижавшись щеками к спинам матерей. Чтобы они не свалились, женщины привязывали детей к себе. Позади Глазастой посапывал ее пятилетний внучатый племянник Торрес, а его малышка-сестра покачивалась рядом в колыбели. Глазастая и Лозен без конца ездили вдоль колонны уставших путников — они выискивали задремавших женщин и будили их, чтобы те случайно не вывалились из седла, утянув с собой детей.

На протяжении многих месяцев Викторио и Колченогому удавалось ускользать от солдат, но практически всякий раз апачи находились на волоске от гибели. Да, они выходили из стычек с синемундирниками победителями, но отряд нес потери. Прежняя, пусть и беспокойная жизнь теперь казалась Лозен идиллией. В былые времена они все были вместе, а сейчас людей мучила разлука с самыми юными и самыми пожилыми членами племени — они по-прежнему находились в Сан-Карлосе. Вызволить оттуда родичей так и не удалось, и ощущение утраты никогда не покидало тех, кто еще оставался на свободе.

Из поколения в поколение народ строил себе жилища под сенью сейб на берегу речки в Теплых Ключах. Теперь апачи никогда не вставали лагерем у воды, избегая лесов и согретых солнцем долин. Им приходилось разводить крошечные костерки в высокогорье, среди валунов. По ночам огонь вообще не зажигали, сколь бы ни была лютой стужа. Люди стелили себе изорванные одеяла либо под открытым небом, либо на каменных полах пещер. Лозен вспоминала, как когда-то зимними ночами все собирались у огромного костра и до восхода солнца слушали байки. Теперь истории о тех временах казались сказочной небывальщиной, столь же неправдоподобной, как и рассказы про Гигантское Чудище, Дитя Воды и Женщину, Окрашенную Белым.

Команчи из их отряда предлагали бежать на восток — в их край. Оттуда можно было свернуть на юг в Мексику, что гораздо проще, чем пробиваться через заставы синемундирников, перекрывших все дороги и тропы. Однако земли, лежащие на востоке, были еще безжизненнее, и отыскать там укрытие представлялось делом куда более сложным, чем тут. Кроме того, у племени в тех краях не было схронов с припасами. И все-таки Викторио согласился попробовать