Ангел с черным крылом - Аманда Скенандор

Сейчас, в свете яркого солнца, эта грязная и пахнущая мокрой шерстью шаль придавала Уне еще более подозрительный вид в этом вполне респектабельном районе. Уна сняла ее и постучала в дверь третий раз.

Наконец послышались шаги, и дверь приоткрылась. В щели появились нос и глаз ее кузины с убранными на ночь волосами. Она явно только что проснулась. Кузина несколько раз удивленно моргнула.

– Уна?

– Нет, Клэр, папа римский! Ну конечно, это я! Позволь мне войти!

Уна не стала ждать реакции заспанной кузины. Она навалилась на дверь и протиснулась внутрь. Дневной свет еле проникал сквозь подернутые паутиной окна по бокам двери.

Клэр отступила, прикрыла нос ладонью и презрительно сморщилась:

– Боже правый, ты выглядишь просто ужасно! И пахнешь тоже…

Да уж… После пары-то ночей в тюрьме. И после пробежки в наручниках. Не говоря о бдении на заброшенном кладбище. Но она не станет рассказывать обо всем этом Клэр. В детстве они очень дружили. Были не разлей вода. Как сестрички, говорили все вокруг. Но потом их пути разошлись, и теперь они совсем чужие друг другу.

Мать Клэр никогда не одобряла выбора своей сестры, ведь та вышла за эдакого калчи[24], только что с корабля[25], без единого гроша за душой. И после войны, когда отец Уны запил и не желал устраиваться на более-менее приличную работу, ничуть не изменила своего мнения. К тому моменту, как умерла мать Уны, семьи уже отдалились друг от друга из-за разницы в достатке. После смерти матери Уны мать Клэр предложила взять Уну на воспитание, пообещав оплачивать ее образование. Но отец отказался. Они ушли тогда, гордые и обиженные, и Уна больше ничего не слышала о них до тех пор, пока шесть лет назад не решила навестить свою кузину. Просто так. У нее и в мыслях не было что-то украсть.

Холодный прием Клэр не удивил Уну. Надменность ее мужа тоже. Но неприкрытая жалость, граничащая с презрением, сильно разозлила. С другой стороны, сейчас вся ее надежда на эту жалость.

Уна расправила складки на своей грязной юбке. И подняла глаза на Клэр.

– Я попала в переделку, и теперь мне негде жить.

– Жить? И как долго?

Уна пожала плечами. Об этом она еще не успела подумать.

– Неделю. Может, две. Но точно не больше месяца.

– Ты с ума сошла? Да если Рэндольф только узнает, что я тебя на порог пустила, он лопнет от гнева. Это же была его любимая ручка!

– Но ты же ведь не собиралась меня впускать. Мне пришлось самой протиснуться мимо тебя. Кстати, не очень радушно с твоей стороны… Я ведь не чужая…

– Я думала, что это стучит в дверь очередная попрошайка. Я еле узнала тебя!

Уна горько ухмыльнулась. Попрошайка… В общем, так и есть. Она взглянула на свое отражение в большом зеркале, что висело над деревянным столом у дальней стены. Спутавшиеся волосы торчали словно пакля из-под грязной, съехавшей набок шляпы. Воротничок платья сальный и грязный. Губы потрескались, нос покраснел от мороза.

– Ну, теперь ты убедилась, что я не попрошайка, а твоя давно не подававшая о себе вестей кузина, попавшая в беду… Я могу остаться у тебя?

Клэр сцепила руки, укутавшись в свой уютный домашний халат. Пурпурный бархат с меховой опушкой. Кролик, конечно же. Этот самый Рэндольф вряд ли мог позволить себе купить ей норку или горностая. И все же даже с кроличьей опушкой этот халат казался Уне чем-то таким нежным и шелковистым, что никогда не касалось ее кожи.

– А что стряслось-то? – поинтересовалась Клэр. – Тебя что, муженек выгнал?

– Я не замужем.

– А-а, значит, бежишь от ревнивого поклонника?

У Уны вырвался вздох. Какой же ерунды начиталась эта Клэр! Присев на полированную скамейку, она стала расшнуровывать ботинок. Натертая нога жутко болела.

– Нет!

– Вообще-то я не говорила, что ты можешь остаться! – проскрипела Клэр. Она так и стояла перед Уной, сцепив руки. – Тебя ищет полиция?

– Нет, конечно!

– Нет? Ну так Рэндольф сам притащит тебя к ним, если только увидит.

Сказав это, Клэр, наконец, расцепила руки и принялась расхаживать взад-вперед по их небольшой прихожей.

– Тебе что, деньги нужны? Ты на самом деле за этим пришла? Мама предупреждала меня, что однажды так и будет. Она всегда говорила, что у тебя гнилые корни.

– У нас с тобой одни и те же корни! – отрезала Уна, стягивая с себя оба ботинка и с шумом роняя их на пол.

– Я имею в виду по отцовской линии, Уна. Кстати, о твоем отце: почему бы тебе не попросить помощи у него?

– Он давно умер, – солгала Уна. На самом деле это могло быть и правдой… Она не видела его уже примерно так же долго, как и саму Клэр. От алкоголизма он перешел к курению опиума, так что кто знает… Но сейчас она не может позволить себе искать его по всем злачным местам Чайна-тауна. Нет, не сейчас, когда ее саму разыскивают.

Клэр натянуто сочувственно вздохнула и продолжила расхаживать по прихожей.

– Ты не можешь остаться у нас. Рэндольф вот-вот пойдет на повышение на фабрике, и ему не нужно сейчас никаких лишних проблем. А соседи? Что они станут говорить, увидев тебя? Или они уже видели?

Клэр отдернула занавеску и оглядела улицу.

– Этой весной Рэндольф выдвигается в помощники олдермена и…

– Да никто меня не видел, клянусь тебе! И не увидит. Буду сидеть как мышь.

Чулки Уны промокли и прилипли к ногам в тех местах, где лопнули пузыри. У нее пересохло во рту, а в животе урчало от голода. Вполне может быть, что у нее уже язва. Уна вскочила и схватила руки Клэр в свои, заставив ту резко остановиться.

– Ну пожалуйста, по старой дружбе! Мне некуда больше идти.

Клэр ничего не ответила.

Тогда Уна часто заморгала, будто еле сдерживает слезы, и продолжила делано дрожащим голосом:

– Я всегда завидовала тебе, ты же знаешь… Твоим таким красивым волосам… Тому, что ты жила в большом доме. И с мамой, которая очень любила тебя и постоянно заботилась о тебе. А уж после того пожара я…

Уна всхлипнула и отвела глаза, надеясь, что смогла разжалобить Клэр.

– Ну, ладно, ладно… – оттаяла Клэр, наконец, вырвав свои ладони из ладоней Уны и тяжело вздохнув. – Можешь остаться на пару дней. Но не больше! И спать тебе придется в подвале. Рэндольф ни за что не должен знать, что ты у нас!

Глава 12

Уна чувствовала себя крысой, поселившейся в подвале Клэр среди мешков с картошкой и сеток с луком. Наверх она поднималась только тогда, когда Рэндольфа не было дома. И все же это гораздо лучше, чем тюрьма.

Клэр смотрела на Уну с нескрываемой досадой. Как только Уна поднималась наверх, Клэр сразу начинала ходить за ней хвостом, как надоедливый продавец в дорогом магазине. Только Клэр проявляла при этом не назойливую заботливость, а крайнюю подозрительность. Она подавала тарелку с холодными объедками с таким благочестивым отвращением на лице, с которым Уна в последний раз сталкивалась еще совсем девочкой в благотворительной Миссии у Пяти Углов. Никакой суп не стоил того, чтобы терпеть такое отношение, и Уна сбежала оттуда на следующий же день. Она сбежит и отсюда, как только придумает куда.

Через три дня после своего прихода Уна лежала на стопке старых тряпок и мешков, служивших ей постелью, и никак не могла уснуть. Наверху все было тихо. Значит, еще не начало светать. Обычно она просыпалась от гулких шагов Рэндольфа, одевающегося на работу. Но сейчас ее разбудил громкий шум, с которым по желобу в подвал ссыпался уголь. Угольная пыль заполнила весь подвал. Уна не видела ее, но ощущала запах и чувствовала, как она оседает на кожу. Поняв, что заснуть уже не удастся, она зажгла свечу и поплотнее укуталась в пальто, укрываясь от сырости и пыли. Уна вертелась с боку на бок, пытаясь устроиться покомфортнее, и содержимое карманов то и дело впивалось ей в бедра. Она вытащила все из карманов и разложила на полу перед собой. Булавка Барни сильно погнулась и исцарапалась в ходе борьбы с замком наручников. Даже если бы Уна отважилась отнести ее скупщику краденого – хоть это и исключено, – то не выручила бы теперь за нее больше доллара.

Ей нужно