Ангел с черным крылом - Аманда Скенандор

– Сравнительно недавно произошло еще два убийства. Оба в бедных районах города. Обе жертвы задушены. Я думаю, все три убийства – дело рук одного и того же человека.

Следователь захохотал так, что чуть не свалился со скамейки. Уна сжала кастет. Да ему наплевать на то, кто действительно убил Бродягу Майка. Зачем? У него ведь уже есть одна подозреваемая в камере, да еще и показания Дейдре теперь… И ему совершенно все равно, кто и по какой причине попал за решетку…

– Вы даже не слу…

– Приберегите эти бредни для судьи. Хотя должен предупредить, что он ничуть не снисходительнее меня к подобным вам.

Глава 10

Первая ночь в камере. Уна почти не спала. Стоило ей только на миг сомкнуть глаза, как она видела один и тот же кошмар: пароход, увозящий ее навсегда на жуткий остров Блэквелла. Она очень хорошо помнила заиндевелые стены затхлой камеры, в которую попала в шестнадцать по тому липовому делу. Она помнила воду, пахнущую по́том и грязью других заключенных, в которой ей приходилось мыться. Помнила кишащую вшами и прочей живностью солому на полу переполненной камеры. Помнила, как их заставляли часами плести коврики пальцами, скрюченными от холода и перенапряжения. Помнила «темную» без окон, в которую ее бросили за дерзость к надзирателю.

За время ее короткого пребывания там умерли две ее сокамерницы: одна от дизентерии, а другая от холода. Завсегдатаи – то есть закоренелые воры и мошенники, попадающие в колонию пару-тройку раз в год, – рассказывали, что летом здесь не лучше: днем в здании неимоверно жарко и душно, а ночью по камерам ползают полчища тараканов. Поговаривали, что во втором корпусе колонии, расположенном на дальнем конце острова, где сидели за особо тяжкие преступления, включая убийства, условия еще хуже.

Но Марм Блэй обязательно появится здесь до того, как ей вынесут приговор, твердила себе Уна, ворочаясь с боку на бок на узкой жесткой скамье. Даже если эта предательница Дейдре еще не успела наябедничать, все равно завтра Марм Блэй все узнает. Она придет и приведет с собой самых лучших адвокатов – они ведь все готовы услужить ей, зная о том, как щедро она отплатит им за это. Они в два счета разметут все доказательства против Уны. Да и какие доказательства-то? Она же не убивала Бродягу Майка!

Наступил рассвет, прорвавшийся в ее камеру сквозь маленькое зарешеченное окошечко под самым потолком. Но Марм Блэй так и не появилась. «Шабат», – успокаивала себя Уна. Прошел мимо надзиратель, опорожнивший ее вонючее ведро, служившее в камере ночной вазой. Потом он же раздал воду, называвшуюся здесь завтраком. Уна ходила по камере взад-вперед, останавливаясь и прислушиваясь каждый раз, когда открывалась верхняя входная дверь. Она то и дело смотрела на окно под потолком. Свет из него становился все ярче. Ночные морозные узоры постепенно превратились в мелкие капли и исчезли.

И вот наконец – уже поздно вечером – Марм Блэй все-таки появилась. Одна. Может, адвокаты еще просто не успели добраться сюда? Или остались наверху и уже договариваются с сержантом? Уна поспешила к решетке своей камеры.

– Шейфеле, – покачала Марм Блэй головой, – klug, klug un fort a nar …[21]

– Дейдре уже…

Марм Блэй подняла руку и отмахнулась от Уны.

– Да-да, я все знаю.

– Они хотят повесить на меня это убийство!

– Я знаю.

– Но вы же вытащите меня отсюда, правда? Хотя бы на поруки для начала? Пока не снимут все обвинения? Вы же знаете, я в долгу не останусь.

– Могла бы, шейфеле, но не стану.

Уна замотала головой от неожиданности. Она не ослышалась?

– Дейдре сказала, что ты собиралась продать что-то Бродяге Майку? По-моему, она говорила про какие-то запонки с рубинами.

– Это не…

– Shveig![22] – ледяным тоном отрезала Марм Блэй.

Уна не смела проронить больше ни слова. Помолчав пару мгновений, Марм Блэй снова покачала головой и продолжила:

– Из всех девушек ты была моей самой любимой. Такая умная и способная… Но нет у тебя терпения, как я вижу. И верности.

– Да я просто прицениться хотела, не собиралась я…

– Ложка дегтя портит бочку меда, – произнесла Марм Блэй, уже направляясь к лестнице наверх. – Прощай, Уна!

– Вы что, оставите меня здесь? Гнить в тюрьме по ложному обвинению в убийстве? Только из-за этих вшивых запонок?

Марм Блэй даже не обернулась.

– Ты умная девушка, Уна! Иногда даже слишком. Ты выпутаешься сама, – донеслось до Уны с лестницы.

Уну опять прошиб холодный пот. В отчаянии она бросилась на решетку камеры и стала колотить по ней так, что ржавые прутья протяжно завизжали. Столько лет она отдавала всю себя Марм Блэй. Приносила ей все. Без остатка. Каждый шелковый платочек, каждый серебряный браслет. А взамен получала жалкие крохи. А Марм Блэй давно уже ест с тарелочек из тончайшего фарфора – краденых, естественно, но все же! – и заручилась поддержкой почти всех полицейских и адвокатов города. Только вот «крыша» эта должна была служить гарантией безопасности и для Уны. Именно такая была договоренность.

Смотритель прорычал, чтобы Уна немедленно прекратила шуметь, иначе… А что, собственно, иначе? Она и так уже сидит по обвинению в убийстве. И все же Уна притихла и отошла от решетки в глубь своей камеры. Правило четыре: старайся привлекать к себе как можно меньше внимания.

Так, надо успокоиться и все хорошенько обдумать. И придумать, как выбраться из этого дерьма. И лучше успеть до того, как ее запихнут в полицейскую карету и повезут в Гробы.

Но как же трудно снова собраться с мыслями! Слова Марм Блэй совсем выбили Уну из колеи. Она никак не могла прийти в себя. Вот почему Уна давно не доверяет людям. Вот почему предпочитает работать в одиночку. Вот почему решила пойти продавать запонки именно Бродяге Майку. Марм Блэй просто боится Уну. Видит в ней потенциальную соперницу. Ну, ничего, Уна еще покажет ей! Вот выйдет отсюда, и станет еще более наглой и искусной воровкой, и уже не будет пробавляться мелкими кражами на улицах. Да Марм Блэй позеленеет от зависти, видя, какой товар на руках у Уны!

Уна закрыла лицо руками и сильно потерла щеки. Богатство и месть – это потом. Сначала надо как-то выйти отсюда. Она стала ходить по камере и напряженно думать. Что у нее есть для бегства? Кастет, коробок спичек, запас газеты на сотню походов в туалет и эта чертова булавка Барни. М-да… От всего этого пользы мало. Сейчас ей могут помочь только деньги. Подкупить надзирателя или нанять какого-нибудь сутягу. Но таких денег у нее нет. И даже нет доступа к скромным сбережениям в тайнике. Нет, надо как-то сбежать, залечь на самое дно и уже там думать, что делать дальше.

* * *

В этих мыслях прошла очередная почти бессонная ночь. Первые лучи света снова стали пробиваться в ее камеру из-под потолка – а у нее так и не было четкого плана. По лестнице прогремели шаги Симмса. Он пришел за ней. Ее перевозят куда-то. Он снова больно вывернул ей руки и надел на них холодные металлические наручники. И тут Уну осенило: булавка Барни была слишком маленькой и хрупкой, чтобы вскрыть замок на двери камеры, но можно попробовать открыть с ее помощью наручники! К тому же Симмс – этот жирный идиот – скрепил ей руки наручниками спереди, а не за спиной, и это намного упрощало ей задачу, ведь иначе пришлось бы открывать наручники на ощупь.

Все, что теперь нужно, – это чуть-чуть времени. Секунд тридцать должно хватить. В тот момент, когда на нее не будут пристально смотреть и за ней еще не успеют захлопнуть дверь.

Но Симмс схватил ее за руку мертвой хваткой и ни на секунду не отпускал, пока тащил вверх по лестнице и дальше до самой кареты, уже поджидавшей их. Теперь у нее будут синяки на обеих руках – и все из-за этих толстых пальцев, больше похожих на жирные сардельки. А она так надеялась на то, что в коридоре завяжется какая-нибудь драка или на улице будет какая-нибудь заварушка – и это даст ей пару секунд, чтобы сбежать. Но, как назло, им не встретилось ни пьяниц, ни попрошаек, ни сумасшедших бродяг. Уличные торговцы не препирались. Лошади не кусались