Поколение пустыни. Москва - Вильно - Тель-Авив - Иерусалим - Фрида Каплан

Террор не прекращается, саботаж железных дорог, и жертвы со всех сторон. По ночам стреляют, и где-то рвутся бомбы.

<Читаю Поля Валери, для него еще Ницше — не предшественник Гитлера, и Вагнер — не носитель языческого антихристианского духа. Все переменилось.>

3.11.46

Вчера была арабская забастовка, а сегодня бастуют евреи из-за парохода с беженцами «Латрун», который отправили в Каир.

Английская империя воюет с 750-тысячным еврейским населением, которое у них под мандатом для «создания национального еврейского дома». Среди этой кучки населения большинство старики, женщины и дети.

6.4.47

Я несколько месяцев не писала, не до того было. Теперь прошла Пасха со всей работой и с гостями, и отпускные дни персонала, который я заменяла, и проч.

Англия уже заранее заявила, что решение УНО по Палестинскому вопросу для нее «необязательно». Это очень интересно, что УНО, как когда-то Лига Наций, может быть для кого-то не авторитетом.

В Каире собралось больше 12 тысяч еврейских «нелегальных» эмигрантов. Мы же утверждаем, что это их интернирование нелегально, потому что люди бежали от врага в свою страну, историческую и утвержденную мандатом.

Здесь беспорядки развиваются обычным путем. Сегодня я не могла не смеяться, когда моя старая прачка, которая живет вблизи Яффы и сильно страдает от беспорядков, ворчала:

— Я понимаю, — говорит она, — нужна война, но не перед Пасхой же, когда нужно всем стирать белье и убирать квартиры, и делать предпасхальную «кашрут» и уборку, и человек может заработать себе на праздник пару грошей.

— А зачем война, Делисия?

— Как зачем? Чтобы дали «Мдина Иврит», «еврейское государство».

Она уже дала название стране.

Это мне напомнило, как в прошлом году индус солдат, который у нас был к Сейдеру, написал потом очень милое благодарственное письмо, и на адресе стояло: Тель-Авив, Jewish State^[911].

7.4.47

Я узнала о смерти моей бедной и милой свекрови. Приехали люди из Польши, которые рассказали мне, что она умерла естественной смертью от болезни, до того как наци послали бы ее на Понар. Я еще не решаюсь сказать Марку, он может еще некоторое время оставаться в неизвестности. В списки погибших и в списки спасенных она не попала.

10.4.47

Я часто бегу из дома, чтобы как-нибудь развлечься.

Так я была на концерте Ашкенази — Шопен, а это всегда для меня праздник. Молодое поколение не любит Шопена и романтиков, а у меня с Шопеном связаны воспоминания юности, когда я сама играла [и знала каждую ноту наизусть], когда я ходила в концерты с партитурой и когда у нас дома играли. Но часто мне трудно слушать именно Шопена, нервы ослабели или натянуты — я уж не знаю, — и нелегко сдержать слезы.

Я слушала шопеновские концерты в исполнении Гофмана, Сливинского, Годовского, Фон Зауэра, Орлова, Темели, Боровского, Унинского, Шора и многих других. И когда я вспоминаю «Сенилии»^[912] Тургенева, где он говорит «все они умерли, умерли», я думаю, что никогда этого не бывало, чтобы в поколении моего возраста — 50–55 лет — умерли почти все современники.

На именины я получила том Стефана Цвейга «Бальзак». Читаю снова Сигрид Ундзет^[913]. В те времена средневековья, которое она описывает, были еще предрассудки: понятие чести, греха, мести, отцовского проклятия, материнского благословения, церковь, семья, клан, общество. И если формы и понятия изменились, то одно не изменилось: характер человека, со всеми его слабостями и страстями.

2 мая 1947

Был необычный концерт Леонарда Бернштейна^[914]. Целое событие в нашей жизни. Симфония Шумана (Вторая), «Иеремиада» Бернштейна и его «Равель-концерт», написанный им в Америке под влиянием джаза. Сам Берштейн молод, красив, фигура настоящего танцора. Дирижирует без палочки, руками, всем телом, настоящий Нижинский. Публика встретила и проводила его такими овациями, какими не удостоила, кажется, еще ни одного артиста. Он не только композитор и дирижер, но и прекрасный пианист-виртуоз.

Теперь читаю «Арк де триомф»^[915] Ремарка, о беженцах и евреях. До Ремарка было такое убеждение, что для того, чтобы написать исторический роман, надо ждать по крайней мере десятилетия <если не столетия>. Он же писал свои романы под свежим впечатлением войны, возвращения с фронта и теперь — беженства. Если бы он ждал годы и десятилетия, события обогнали бы его, и его книги не были бы написаны. Наци, конечно, сделали ему ауто-да-фэ.

28.5.47

Мы ездили на именины наших девочек, Рут и Рины.

В кибуце теперь разводят много гладиолусов на продажу. Я получила луковицы. Мы с детьми ходили собирать растения для сушки в ботанических целях. Нашли платаны, каштаны, рицину^[916], дикую малину, терновники, мелкорослый дубок, и рожки — хорув, водяные папоротники, ажурные, как кружева, и дикие розовые мальвы.

У детей в комнате завелся новый радиоприемник, из буколита, и целый день они увлекаются радио.

И Рут, и Эли, на мой взгляд, сильно постарели за последние годы от тяжелой работы, от малярии — он, от кормления и совмещения работы с детьми по вечерам — она. Такой дорогой ценой мы покупаем нашу маленькую страну.

Здесь нет тех здоровых от рождения крестьян, которым несколько поколений оставляли в наследство вести прочное хозяйство, дома, землю, скот и поля, веками обрабатываемые, а главное — здоровье. Здесь девственная почва, которую надо очищать от диких трав, выкорчевывать камни, сушить болота и строить без конца. А мужицкого здоровья мы им не передали, нашим детям.