Дантал - Абай Тынибеков

часть, где прежде пребывали властители Египта. Там в окружении скальных массивов раскинулся огромный «город мёртвых», названный некогда некрополем. Почти у самой границы, отделяющей зелень сузившейся речной долины от безжизненных песков, был виден гигантский поминальный комплекс фараона Аменхотепа III, чьи колоссальные статуи внушали всему живому трепет и безраздельное поклонение. На незначительном расстоянии от него возвышались другие знаменитые царские заупокойные храмы, посвящённые памяти Рамсеса II Великого, Рамсеса III, Сети I, и особый террасный храм царицы Хатшепсун.

Невдалеке от этих величественных строений, посреди неприступных, обожжённых светилом скал, когда-то также проживали рабочие, высекавшие гробницы фараонов и знати, а чуть в стороне от них обитали крестьяне, бальзамировщики и храмовые писцы.

На восточном берегу реки находился «город живых». Соседствуя с роскошными дворцами богатых вельмож, благоухающими, великолепными садами из разросшихся тамариксов, сикомор и финиковых пальм, сверкающими гладью прекрасных искусственных озёр, располагались два грандиозных по своей архитектуре древних храма. Среди их строений, вонзаясь в самую синеву неба, искрились золочёные иглы обелисков, высочайших, сужающихся кверху изящных четырёхгранных столбов, увенчанных небольшими плоскими пирамидами. Тут же в солнечных лучах сверкали и вершины расписных пилонов, храмовых башен, выстроенных в виде усечённых пирамид, размещённых по обе стороны порталов, входов в эти святилища. Всюду, молчаливо взирая на человека, величаво громоздились статуи царей. Храмы соединялись длинной аллеей огромных каменных изваяний, загадочных существ, полулюдей, полуживотных, именуемых сфинксами.

Не высаживаясь на пристанях, лишь заменив рабов, корабли двинулись дальше, приближаясь к большому острову Элефантина, за которым также в трёх днях плавания находился город Сиена, последний оплот персидской державы на территории египетской сатрапии.

* * *

Дантал, несмотря на невероятную усталость, всё сильнее одолевавшую его и исходившую не столько от ограниченности в движениях, сколько от постоянной качки, которую он тяжело переносил, не переставал восторгаться и удивляться всему, что появлялось перед ним. Со свойственной его возрасту любознательностью всё, что доводилось ему видеть и слышать о доселе незнакомых ему местах, он впитывал в свою свежую, ничем пока не обременённую память. Обученный с ранних лет многим языкам, он очень хорошо понимал и персидский, коим когда-то в совершенстве владел его отец, и теперь старался внимательнее прислушиваться к разговорам воинов, дабы хоть что-то узнать о дальнейшем продвижении. В крепости, где он родился и где прошли его юные годы, обитали люди из разных стран, в частых беседах с которыми он и усваивал их говор, тогда ещё не задумываясь над важностью подобных знаний. Форкис однажды раз и навсегда запретил ему распространяться об этих своих способностях. Лишь один человек знал об этом. То был старец Диагор.

– О чём они переговариваются? – иногда шёпотом спрашивал Форкис, видя, что молчаливый десятник что-то сказал своим подчинённым.

– Так, ни о чём. Интересуется глубиной воды, – отвечал юноша, не сводя глаз с персов.

– Ты слушай, слушай. Всё нужное нам запоминай, – наказывал старший брат, стараясь прикрывать ладонью рот, будто зевая.

Однажды Дантал, осторожно ткнув его локтем, прошептал в самое ухо:

– Скоро будет какой-то остров. На нём предстоит отдых до утра, а через два-три дня пути дойдём до Сиены.

Юноша замолчал. Форкис разлепил один глаз и уставился им в сторону десятника. Тот долго вглядывался в идущие впереди корабли, после чего вновь, не оборачиваясь, стал что-то говорить стоящему рядом воину, указывая на них рукой.

– Река в этом месте расширяется, обходя тот остров. Опасаются мели, – пояснил Дантал.

К полудню благополучно добрались до острова. Все высадились на берег для отдыха. Посреди каменистой прибрежной полосы суши, окаймляющей плоскую, как стол, сочную от трав равнину, словно скала, упавшая сюда с неба, стояла мощная крепость, больше похожая своими угловыми башнями на огромное животное, опрокинутое навзничь и задравшее вверх толстые ноги. Её крепкие высокие стены, так же как и башни, поверху обрамлялись зубчатыми надстройками. Вокруг неё находились обычные поселения.

– О чём они говорят? – как всегда тайком спросил Форкис, поднеся к губам посудину с водой и метнув взгляд на находящихся рядом, у соседнего костра персов.

– Что-то об иудеях. Не очень понял. Вроде бы здесь только они обитают и несут службу в крепости, – потянувшись к нему, принимая чашу, ответил Дантал.

– Как так? – удивился тот.

Юноша молчал. Приступили к еде. Вскоре вернулся десятник и присел к своим людям.

Опустилась долгожданная ночь, как обычно, принеся с собой на землю спасительную прохладу. Теперь, в наступившей тишине, лишь изредка нарушаемой треском огня, можно было довольно отчётливо услышать сказанное каждым из персидских воинов. Они также прилегли на расстеленные вокруг костра плащи, продолжая вести негромкие разговоры.

Форкис и Дантал лежали головой друг к другу. Так было удобнее перешёптываться.

– Иудеи – неплохие преданные воины. Только их и разрешено брать на службу в крепость, – юноша переводил слова десятника. – Командование же всё состоит из персов.

– Вот оно как? Выходит, и тут они не берут местных уроженцев, – делясь догадкой, произнёс Форкис.

– Завтра двинемся дальше. В Сиене все корабли останутся, – продолжал Дантал, внимательно прислушиваясь к каждому слову. – Оттуда пойдём по суше до какого-то города. Не разобрал его названия. Не успел. Возле него к нам должен присоединиться ещё один отряд.

– Как далеко идти? Ничего не говорят?

– Пока нет.

Персы ненадолго замолчали, затем кто-то из них что-то спросил.

– Десятник сказал, что на границе пропало много людей. Поиски ничего так и не дали. Они исчезли бесследно, – Дантал слегка приподнялся на локте, стараясь ещё лучше расслышать соседей, понимая, что именно сейчас велась беседа о самом главном.

– Ну, чего там дальше? – нетерпеливо шепнул Форкис.

– Десятник недоволен, что мало войск, – спокойно продолжал юноша. – Он опасается предстоящей дороги, но рад, что командует ими сам Шурдия. Не доверяет проводникам. Велел зорко присматривать за ними. Говорит, что там, куда идём, полно разного хищного зверья и множество ядовитых змей. Особенно страшится ужасных крокодилов. Удивляется тому, что египтяне им преклоняются.

Кто-то из воинов отошёл по нужде. В его сторону десятник бросил шутку, намекая на то, чтобы крокодил не схватил его за главную штуку. Послышался громкий хохот. Дантал перевёл последние слова, видимо, не вдумываясь в их смысл, и лишь мгновением позже, взглянув на улыбающегося брата, смутился.

– Всё, укладываются спать, – прошептал он, откинувшись на спину.

– Что ж, хоть что-то прояснилось, – задумчиво произнёс Форкис.

Всех подняли очень рано, по темноте. Погрузились на корабли.

* * *

Гурис вёл войска по каменистой пустынной местности. Солнце припекало нещадно. Бескрайнее плоскогорье слилось своими светло-коричневыми тонами с таким же белёсым небосводом, превратив всё обозримое пространство в сплошную мутную, бездонную пелену, поглотившую линию горизонта.