Каирская трилогия - Нагиб Махфуз

— Мой брат унаследовал состояние!.. До чего приятно слышать такое!.. Ты и правда теперь богат, господин Ясин?!

Хадиджа произнесла:

— Позволь-ка мне посчитать его состояние. Слушай, госпожа моя: лавка в Аль-Хамзави, большой дом в Гурийе и ещё дом в Каср аш-Шаук…

Ясин, кивнув головой, опустил глаза и прочитал айат:

— И от зла завистника, который завидует[56]…

Хадиджа продолжила говорить, не обращая внимание на его слова:

— От нас не скрылись также драгоценности и припрятанные наличные деньги…

Ясин с неподдельным сожалением воскликнул:

— Клянусь твоей жизнью, этот сукин сын всё украл. Мой отец спросил его, остались ли драгоценности или наличные, и этот вор ответил:

— Поищите сами. Аллаху известно, что я потратил на её лечение всё, что имелось в моих карманах…

Вы только послушайте это… Из его собственных карманов. Сын прачки!..

Аиша, поддавшись возбуждению, сказала:

— Мамочка!.. Больная, прикованная к постели, была на милости человека, который жаждал её денег!.. Без друзей и дорогих ей близких, она покинула этот мир, и никто не пожалел её.

Ясин переспросил:

— Никто не пожалел её?!

Хадиджа указала из-за полуоткрытой двери на одежду Ясина, что висела в другой комнате, и с насмешливым порицанием сказала:

— А как же этот чёрный галстук?!.. Разве это не признак траура и печали?!

Ясин серьёзным тоном ответил:

— Я на самом деле скорбил по ней. Да смилостивится над ней Господь наш, и да простит Он её. Разве мы не примирились во время нашей последней встречи? Да смилостивится над ней Господь наш, и да простит Он её и нас…

Хадиджа немного наклонила голову и вскинула брови, затем взглянула на него, как будто поверх очков и произнесла:

— Да защитит Аллах… Вы только послушайте нашего господина-проповедника, — она бросила на него недоверчивый взгляд. — А ведь по тебе не скажешь, что ты так уж серьёзно скорбишь!

Он сердито посмотрел на неё и ответил:

— Я ничуть не преуменьшил свой долг перед ней, и хвала Аллаху за то. Я провёл на похоронах три ночи, и каждую пятницу посещаю кладбище, несу на её могилу благовония и фрукты… Или ты хочешь, чтобы я бил себя по щекам, вопил и посыпал себе голову пеплом и землёй?!.. Траур у мужчин отличается от траура у женщин.

Она лишь тряхнула головой и сказала:

— Ох уж этот траур у мужчин!.. А скажи-ка мне, разве лавка, домик и поместье не облегчили твои страдания?!

С чувством отвращения он произнёс:

— Поистине, прав был тот, кто изрёк: «Безобразный язык хуже безобразного лица…»

— И кто это изрёк?

Он с улыбкой ответил ей:

— Твоя свекровь!

Аиша и Фахми засмеялись, и последний спросил Хадиджу:

— Ваши отношения так и не улучшились?

Вместо неё ему ответила Аиша:

— Скорее сначала улучшатся отношения между англичанами и египтянами, чем между ними…

Хадиджа впервые за весь вечер яростно ответила:

— Сильная она женщина. Да исправит её Господь наш. Она обвиняет меня ни за что ни про что…

Ясин насмешливо сказал:

— Мы тебе верим, сестрица, даже не клянись. Мы это засвидетельствуем пред лицом Господа в Судный День!

Фахми снова спросил Аишу:

— А как твои отношения с ней?

Аиша, жалея Хадиджу, ответила:

— Наилучшим образом…

Хадиджа закричала:

— Горе тебе, сестра… Ты же знаешь, как она всем заведует и сама склоняешь перед ней голову…

Ясин притворно серьёзным тоном сказал:

— Но в любом случае, да смилостивится Господь над твоей свекровью, и мои искренние поздравления тебе!

Хадиджа насмешливо произнесла:

— Нет, по правде, это ты прими поздравления. Ты ведь скоро будешь искать себе ещё одну невесту!.. Разве не так?..

Он не выдержал и расхохотался… Затем сказал:

— Да услышит твои слова Господь Бог наш…

Аиша с интересом спросила:

— Это так?..

Он немного задумался…, затем с некоторой серьёзностью в голосе ответил:

— Змея не кусает верующего человека дважды из одной и той же норы. Кто знает, что уготовано ему в будущем? Это может быть и вторая жена, и третья, и четвёртая…

Хадиджа воскликнула:

— Вот этого я и ожидала. Да смилостивится Господь над твоим дедом!

Все засмеялись, даже Камаль. Затем Аиша печально сказала:

— Бедная Зейнаб!.. Она была такой хорошей и приятной…

— Была…! А ещё она была глупой. Её отец — как и мой — несносный человек. Если бы она согласилась продолжить жить со мной и дальше, как я хотел, я бы никогда не стал бы проявлять к ней небрежность…

— Ты в этом не сознаёшься. Храни свою честь. Не давай Хадидже повода для злорадства…

Он презрительно сказал:

— Зейнаб уже получила то, что заслужила. Пусть её отец поит и кормит её.

Аиша пробормотала:

— Боже мой, но она же беременна!.. Неужели ты желаешь, чтобы твой ребёнок рос вдали от твоей заботы, пока его не вернут тебе уже подросшим?!

— Ох, она нанесла ему смертельный удар. Он тоже вырос на попечении матери, как и его собственный отец ещё раньше, и несчастья его были точно такими же, если не ещё больше… Возможно, вместе с его ребёнком вырастет и его ненависть к матери или к отцу. Но в любом случае, он страдал. — Мрачным тоном он произнёс:

— Судьба его будет такой же, как и у