Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

А 21 февраля мягкую посадку на поверхность Луны совершила АМС «Луна-20». Она передала на Землю изображения луной поверхности и сделала забор образцов лунного грунта, стартовав обратно к Земле.

В этот же день начался первый в истории визит в КНР президента США Ричарда Никсона, а в США под залог более чем в 100.000 долларов из тюрьмы была освобождена Анджела Дэвис.

— Китай и США демонстрируют нам своё сближение, чтобы этим насолить нам! А где стратегические интересы Китая? Взглянули бы на карту! Там всё ясно! По ней видно, что мы с Китаем просто обречены на стратегическую дружбу!» — удивился Платон.

А ЦК КПСС в этот день принял постановление «О подготовке к 50-летию образования Союза Советских Социалистических Республик».

Вечером в среду на День советской армии и военно-морского флота Платон по телефону поздравил генерала Гаврилова, получив ответные поздравления и от всех его женщин и своего сына, долго поговорив с ним. А его просьбе приехать к нему и вместе с ним погулять молодой папаша вынужден был отказать, сославшись на срочную подготовку курсового проекта, вызвав обиду мальчишки.

— «Славик! Ты сам в этом году пойдёшь в школу, и будешь дома выполнять домашние задания! Тогда ты сам поймёшь, как это важно сделать их вовремя, иначе потом получишь плохую оценку, которую надо будет исправлять! Но, даже исправив её, ты всё равно получишь средний бал ниже возможного! Это как в стакан молока положить щепотку соли! Она растает, и ты будешь вынужден всё время подливать молока ещё и ещё! А оно всё равно будет оставаться солёным, пока ты не выпьешь целое ведро! Спроси об этом маму! Она тоже знает!» — объяснил сыну Платон, уже вызвав у того хохот.

В пятницу 25 февраля успешно завершился полёт советской АМС «Луна-20», наконец доставившей на землю образцы лунного грунта.

— «Ур-ра! А мы всё-таки догнали американцев, но сэкономив уйму денег и жизни космонавтов! Сколько раз они посылали людей на Луну, рисковали, даже гибли?! А результат тот же!?» — на следующий день в субботу по телефону обсуждал Платон с отцом триумф советской космонавтики.

А в понедельник, но из Китая, на американскую землю вернулся и президент США Ричард Никсон.

— «Пусть лучше у себя дому занимается своими делами!» — в самом конце обеденного перерыва ворчал за газетой Зайцев.

— «Да, Сергей Фёдорович! Вы правы! И нам надо заняться своими делами!» — согласился Юров, во время короткого телефонного разговора, рукой подзывая к себе Кочета.

— «Нет! Это инициалы Платона Кочета! Есть тут у меня такой красавчик! Приходите, разберёмся!» — чуть рассмеявшись, положил он трубку, как всегда улыбаясь Платону.

— «Мне сейчас из планового отдела звонила сама Надежда Васильевна Шумилова, спрашивала, почему нет подписи!» — вкрадчиво продолжил он.

— «А я ей говорю: не может этого быть! Все мои всегда всё подписывают, а я ещё и проверяю! Посмотрите внимательней! А она мне говорит: здесь только сокращение, то ли ПК — наверно прошло контроль? то ли ПТР — плановая трудоёмкость, как будто мы сами не знаем?! Ну, а дальше ты слышал!».

Платон тоже улыбнулся, поняв, что с чем-то плановики не согласны. А он теперь всегда подписывал свою плановую трудоёмкость, как «ПК», но букву «К» писал без вертикальной линии, не отрывая руки, из-за чего его подпись в лучшем случае походила на знак Пожарного крана, или без отрыва и без пропусков подряд написанные прописные буквы «ПТР».

В следующий лишний день февраля високосного года Платон узнал от Юрика неожиданную и не лишнюю для себя информацию об их новом товарище Александре Александрове, работавшим вместе с Бычковым, Евстафьевой, Комаровым и Степаненко на заводе имени Хруничева (ЗИХ), являвшегося филиалом ЦКБМ в Филях.

Оказалось, что с первых же дней пребывания того в их группе он в один из дней раньше приехал в МВТУ и задолго до начала лекций случайно встретился с Геннадием Петровым, естественно разговорившись.

Пытавшийся сразу завоевать себе нового друга взамен утерянных, Гена сразу поведал интеллигентному Саше, что из всей их группы он единственный, как истинный интеллигент, работал в институте на кафедре, имеет нужные связи и потому может быть полезен. Хоть это сразу насторожило Сашу, но он продолжил беседу, неожиданно обнаружив в настойчивом назойливом собеседнике родственную душу в вопросах живописи и вообще искусства. И это сразу тогда сблизило их, на время сделав друзьями. К тому же Александр Александров не знал никого из новой группы, за исключением шапочного знакомства с коллегами с ЗИХа. И они стали дружить, вплоть до показа друг другу своих работ и совместных посещений выставок, попутно высматривая и подходящих девушек. К тому же Саша был высок, строен и красив, что служило для них приманкой.

Геннадию он во многом напоминал Кочета, которого старался не подпускать к новому и престижному товарищу.

Петров просто вцепился в Александрова, как клещ, не дай бог, тот ещё сойдётся с Кочетом.

Но когда Геннадий покинул их группу, Саша внимательней стал присматриваться к Кочету. И, видимо, высмотрел. Невольно общаясь практически со всеми в их группе, он постепенно выяснил, что скромный Платон является в ней самым авторитетным. И это касалось не только его знаний, но и характера, общей эрудиции и физической силы. И Платон ответил ему, пойдя навстречу. Теперь в институте между занятиями они общались на разные темы, вызвав ревность Бориса Михайловича Сафонова, пытавшегося поначалу всё время влезть в их разговор. Особенно он ревностно относился к их беседам, когда после занятий почти вся группа возвращалась к метро Бауманская.

— «Борь! Извини! Мне надо сейчас кое-что обсудить с Сашей! А мы с тобой ещё успеем поговорить в электричке!» — как-то оборвал его Платон.

А с Юрием Максимовым они успевали вдоволь и на разные темы наговориться ещё на работе.

Платона очень удивила память товарища, особенно то, что он знал и помнил о Кочете то, что тот сам давно и напрочь забыл, в частности из их школьных лет. Оказывается, Юрий ещё давно в школе заметил Кочета, уважал его и втайне мечтал походить на него. А уж когда тот оказался с ним рядом на вступительном экзамене по сочинению, то Юрий вообще сиял от счастья. Возможно, на это его отношение к Платону влияли его уважение и симпатия к Насте.

Но он опоздал породниться с Кочетом, резюмировавшим:

— «Юр! Ну, ты меня и удивил! Я от тебя столько нового и интересного про себя узнал, что хоть делай тебя моим персональным биографом!?».

Как то раз Платон поинтересовался у