Путь в бессмертие - Николай Архипов

– Подъём, гуляка! – раздался тонкий крик в самое ухо парню.

Иван вскочил и, так и не открывая глаз, затараторил:

– Встаю я, встаю. Один момент.

– То-то же, – засмеялась тётка и, судя по удаляющимся шагам, вышла из сарая.

Иван блаженно улыбнулся и снова рухнул на смятую постель. Но не успел он как следует всласть насладиться наступившей тишиной, в сарай степенно, даже можно сказать вальяжно, как и подобает хозяину, вошёл здоровенный, старый, как пень, разноцветный петух. Он склонил свою глупую напрочь голову куда-то вбок и внимательно обвёл сарай единственным немигающим глазом. Второго у него почему-то и вовсе не было. Убедившись, что всё в порядке, петух вскинул голову, колесом выгнул грудь, расправил крылья и так гаркнул, что сам от непомерной натуги качнулся так, что чуть не кувырнулся. Кое-как устояв на ногах, он вознамерился было повторить свой боевой клич, но тут же был сбит с ног увесистым ботинком размера этак сорок четвёртого. Иван поднялся и грозно посмотрел на дверь. Петуха как ветром сдуло.

– Пора, однако, а то от председателя достанется на орехи, да и бригада без меня не выйдет, – подумал он и стал одеваться.

Натянул штаны, обулся, перекинул рубашку через плечо и направился во двор. Там на завалинке ещё со вчерашнего вечера стояло ведро с водой. Его Ваня всегда запасал загодя, чтобы утром время не тратить. Он бросил рубашку на мостки, поднял над головой ведро и опрокинул на себя ледяную влагу. Сердце, казалось, сразу остановилось, дыхание тоже перехватило, но парень только крякнул и как-то по-собачьи встряхнулся. На крыльце снова показалась тётка.

– И как только терпит такое, – пробурчала она, подавая Ване полотенце. – Глядеть и то жуть берёт.

– Для здоровья полезно, тёть Маруся, – растирая крепкое тело, улыбнулся парень. – Корчагин тоже холодной водой закалялся.

– Это кто ж такой, с Посада что ли? У нас таких вроде как нету.

– Вот темнота, – Иван от возмущения даже полотенце опустил. – Я же тебе рассказывал. Даже книжку читал. Помнишь, который ослеп и умер молодым? Ты ещё плакала да причитала?

– Да ну тебя, – тётка сердито махнула рукой и направилась в дом. – Начитаются своих книжек до одури, потом с ума сходят. Иди поешь да бригаду собирай, а то на обед снова не придёшь. Высох совсем со своим колхозом. Я вот отцу вечером всё расскажу, как ты неслухом растёшь. Он тебе покажет и гулянки, и Лидуху, и этого твоего… Как его, Корчажкина.

Иван весело засмеялся. Так задорно и звонко на селе мог смеяться только он один. Его за это однажды в школе даже в спектакле играть позвали. Там герой должен был тоже смеяться, а Славка Дмитриев, который играл того самого героя, ну никак не мог рассмеяться в нужный момент. Пока играли на репетиции, так все нормально было, но как только доходило до выступления, на Славку нападала такая серьёзность, что никакими силами её не побороть. Иван поначалу наотрез отказался заменить дружка. Тогда его упросили просто посмеяться за кулисами в нужный момент. На это Иван согласился. Работа наладилась. Славка на сцене только рот открывал, а Иван, прячась за шторой, хохотал за него. Первый раз ещё ничего получилось. Никто не понял, что ржёт на сцене совсем не Славка, а вот на втором акте произошла досадная осечка, которая навовсе отбила желание у Славки лицедействовать перед публикой. Иван прозевал ход сюжета, отвлёкся и упустил момент. Славка в это время на сцене старательно рот открыл, вовсю изображая веселье, а вокруг вместо смеха стояла мёртвая тишина. Оно бы ещё ничего, никто бы и не понял, чего это вдруг герой молча рот дерёт, если бы не учительница, она же режиссёр спектакля. Взяла и дёрнула не к месту Ивана за рукав, тот и захохотал. Но, к сожалению, было уже поздно. Славка к тому времени на сцене рот свой уже закрыл и злой как чёрт собирался доигрывать сцену, как за кулисами раздался совсем неуместный смех. Славка побледнел и замер. Зал на минуту затих, потом, словно шквал, обрушился весёлый смех. Долго потом вспоминали артистам этот спектакль, изводили героя до слёз. Славка переживал провал, а Ивану было хоть бы что. Он и сам с удовольствием смеялся с остальными над курьёзом с озвучкой.

Наскоро позавтракав, бригадир направился вдоль села, подходя почти к каждому дому и громко барабаня в окна.

– Дядя Вась, на ферму, полы менять! Тётя Дуня, с граблями на Гремячий! – кричал он на всю улицу и, не дожидаясь ответа, шёл дальше.

Иван знал, что его услышат. В это время на селе давно уже никто не спал. Скотину обрядили, коров выгнали на пастбище, а сами мирно сидели за столами и завтракали. Дни на селе начинались ещё до восхода солнца. Спать долго не приходилось, колхозные дела не ждали. И так весь год. Только зима давала небольшую передышку, да и то не всем. Сладко спали по утрам только дети да старики. Этим спешить было некуда. Младшим пока некуда, а старшим уже некуда. На печи раздавались сопения и храпы. Лежали вперемешку, кто где успел занять место, там и спал. Так и катились дни за днями, года за годами. Сменялись поколения, а суть бытия оставалась неизменной.

Обойдя село, Иван зашёл в колхозную контору. Там уже подтягивалось начальство. У крыльца стоял председатель Пётр Ефимович и сворачивал папиросу. Он с прищуром посмотрел на бригадира, воткнул готовую папиросу в рот и полез за спичками.

– Здорово, Пётр Ефимович! – громко поздоровался Иван и протянул председателю руку.

– Здорово, Ваня, – председатель пожал ладонь молодого бригадира. – Ты чего это прогуливаешь? Почему на сенокос не явился? Я ещё вчера на наряде говорил, что сегодня Гридницы косим.

– Как? – опешил Иван. – Я не слышал.

– Не слышал он, – пустив изо рта клуб дыма, сердито ответил председатель. – Все слышали, он один не слышал. Видали? Спать на наряде надо меньше. Снова до утра гулял? Или книжки читал?

– Да я… – начал было Иван неуверенно.

– Знаю, что ты, – махнул рукой председатель. – Ладно, кто бы другой проспал. Простительно. Но ты же бригадир. Впереди идти должон. Чтобы это было в первый и последний раз. Гулянки гулянками, а работу делать не забывай. Ты серьёзный парень. Не зря мы бригадиром тебя выбрали. Доверие, понимаешь, оказали. Так ты уж не подводи меня. Договорились?

– Не подведу, Пётр Ефимович. Честное слово, не подведу.

– Ладно, верю. Дуй в нарядную, я сейчас докурю и тоже приду.

Весь