Сон цвета киновари. Необыкновенные истории обыкновенной жизни - Шэнь Цунвэнь

— Что с ним? — полюбопытствовала хозяйка.

Лао Ци покачала головой и вздохнула:

— Просто упрямится. Ну его.

Решив, что смотритель уже не придет, все легли спать. Женщины втроем расположились в носовой каюте, а молодой человек — на корме.

Патруль, ведомый речным смотрителем, явился посреди ночи, когда на реке уже все стихло. Четверо вооруженных полицейских остались на страже у носа лодки, а смотритель и начальник отряда поднялись на борт, освещая путь фонарями. Хозяйка зажгла лампу, она уже через такое проходила и знала, что это обычное дело. Лао Ци, накинув одежду, села на кровать и поприветствовала названого отца и командира патруля, велев Удо подать гостям чаю. Девчонка зашевелилась, досматривая сон, в котором собирала в деревне весенние ягоды.

Хозяйка растолкала спящего парня и привела его в носовую каюту. Тот, увидев речного смотрителя и важного чиновника в черной форме, испугался так, что потерял дар речи, и лишь гадал про себя, в какой переплет они попали.

— Это кто? — надменно спросил командир патруля.

За мужа ответил речной смотритель:

— Муж Лао Ци. Только что приехал из деревни в гости.

— Он прибыл только вчера, господин, — добавила Лао Ци.

Начальник некоторое время рассматривал парня, затем перевел взгляд на Лао Ци. Затем, как будто удовлетворенный объяснением смотрителя, он молча занялся осмотром помещения. Взгляд его остановился на кувшине с сушеными каштанами. Смотритель зачерпнул пригоршню и высыпал в большой карман красивого кителя начальника, тот так же молча улыбнулся.

Вскоре патруль направился к следующей лодке. Хозяйка уже собиралась опустить навес, как тут вернулся один из полицейских, чтобы передать ей сообщение:

— Эй, тетка, передай Лао Ци, что начальник еще вернется, чтобы тщательно ее проверить. Поняла?

— Скоро?

— Закончит патрулирование и придет.

— Правду говоришь?

— Да, когда я тебя обманывал, старая шлюха?

Муж Лао Ци искренне не понял, что так обрадовало хозяйку, поскольку не мог сообразить, зачем командиру патруля возвращаться и проверять Лао Ци. От вида сонной жены его гнев, вызванный предшествовавшими вечерними событиями, развеялся. Он хотел помириться с ней, хотел лечь рядом и поговорить о семейных делах, потому что им было что обсудить. Он подошел и присел на край кровати.

Хозяйка, видимо, понимала, о чем он думал. Но она понимала также, что он ничего не соображает в деле, поэтому она намекнула понятным только Лао Ци образом, что командир патруля скоро вернется.

Лао Ци кусала губы и отрешенно смотрела прямо перед собой.

На следующее утро муж проснулся рано и сразу стал собираться в дорогу. Не говоря ни слова, он положил перед собой соломенные сандалии, трубку и кисет. Собравшись, он присел на край низкой постели, будто хотел что-то сказать, но не мог.

Зашла Лао Ци, спросила у него:

— Ты же вчера пообещал смотрителю, что сегодня придешь к нему на обед?

Парень лишь покачал головой.

— Он ведь специально для тебя обед затеял! Стол будет ломиться! И ты поступишь с ним вот так?

Ответа не последовало.

— Ты ведь так и не сходил на представление!

По-прежнему ни слова в ответ.

— А как же баоцзы[37] со свиным жиром из ресторана «Маньтяньхун»[38], которые тебе так понравились? Их подают только после полудня.

Муж явно был настроен уйти, и Лао Ци не знала, что делать. Она ушла в носовую каюту и вынула из бумажника купюры, оставленные солдатами накануне. Пересчитала их — по-прежнему четыре — вернулась с одной и сунула ее мужу в левую руку. Он молчал. Лао Ци решила, что поняла его:

— Тетушка, принесите мне остальные банкноты.

Та принесла деньги. Лао Ци сунула их мужу в правую руку.

Тот затряс головой, бросил деньги на пол и, закрыв лицо большими грубыми руками, неожиданно и необъяснимо для себя самого заплакал, как ребенок.

Хозяйка и Удо сочли за лучшее удалиться. Удо казалось странным и смешным, что взрослый мужчина плачет, но она не смеялась. Стоя на корме у руля, она увидела хуцинь, висевший на перекладине. Девчонка хотела запеть, но отчего-то не смогла выдавить из себя ни звука.

Когда речной смотритель явился на лодку, чтобы пригласить дальнего гостя на званый обед, то обнаружил на борту лишь хозяйку и Удо. От них он узнал, что утром муж и жена вместе ушли в деревню.

1930 г.

РОЖДЕННЫЙ БЛАГОРОДНЫМ

перевод Ю. С. Курако

Гуйшэн[39] у ручья точил свой серп, шлифуя лезвие до блеска. Он провел рукой по острию, сделал несколько ударов по воде. С наступлением осени вода в ручье стала чистой и прозрачной; в потоке, цепляясь клешнями за травинки, колыхались крошечные рачки; порой, согнув тельце и резко распрямив его, они стрелой летели вперед, словно забавляясь. Гуйшэну доставляло удовольствие смотреть на них. Погода стояла прекрасная, наступила пора, про которую образованные горожане говорят «небо чистое, воздух по-осеннему свеж».

Если серп использовать с умом, думал Гуйшэн, то можно пережить зиму, заготовив в достатке и мяса, и рыбы. С приходом осени на уступах покатых склонов зацвел веерник, белые метелки, покачиваясь на ветру, словно манили: «Иди скорее сюда, срежь меня! Сегодня хорошая погода, теперь, когда ты наточил серп, срежь меня и отнеси в город, восемь сотен монет за дань[40], сможешь поменять на полцзиня соли или цзинь мяса — что тебе больше нравится!» Гуйшэн все это знал, а еще знал, что пять даней травы можно поменять на свиную голову, натереть ее четырьмя лянами[41] соли, и даже пары свиных ушей хватит на закуску к вину на два-три раза! Месяцем ранее, во время урожая риса, когда все спускали воду со своих рисовых террас и плетеными корзинами для кур ловили на полях жирных карпов, Гуйшэн наточил серп, зажег факел и один пошел ночью на протоку. Он наколол больше десятка ускользнувших с полей карпов; всех их он натер солью, повесил над печью и закоптил на дровах. Сейчас он точил серп, чтобы нарезать веерника, отнести его в город и поменять на нужные к Новому году товары. Если есть у тебя две руки и голова на плечах, будешь жить, гласит народная мудрость, «как у бога за пазухой». В последнее время из-за роста цен на городские товары сельским жителям было труднее сводить концы с концами, но одинокому холостяку в расцвете сил, готовому браться за любое дело и работать не покладая рук, живется всегда неплохо.

Гуйшэн жил в двадцати ли