Каирская трилогия - Нагиб Махфуз

Усман: Ты уродливая, словно буйволица, и от тебя идёт вонь…

Умм Ханафи: Да помилует тебя Аллах. Пот у меня течёт от беготни за вами.

Усман: Позволь нам поглядеть на колодец, хотя бы чуть-чуть.

Умм Ханафи: Колодец полон злых духов, поэтому мы его и закрыли крышкой.

Абдуль Муним: Ты врёшь. Ни мама, ни тётя этого не говорили..

Умм Ханафи: Я говорю правду. Я и ваша бабушка. Мы вместе видели их воочию и ждали, пока они войдут внутрь, а потом мы набросили на отверстие колодца деревянную крышку и придавили её камнем. Не вспоминайте больше о колодце и произносите вместе со мной: «Именем Аллаха, Милостивого и Милосердного»…

Мухаммад: Ляжь, чтобы я на тебе покатался верхом.

Умм Ханафи: Посмотрите на плющ и жасмин!.. Если бы у вас были такие же! Но у вас на крыше ничего, кроме кур и двух овец, которых вы откармливаете для праздника, нет.

Ахмад: Бее… Бе… Бе…

Абдуль Муним: Принеси лестницу, чтобы мы могли подняться туда!

Умм Ханафи: О Защитник, о Господь! Ребёнок весь в своего дядю. Играйте на земле, а не в небесах.

Ридван: На балконе нашего дома и в гостиной стоят горшки с белыми и красными розами и гвоздиками…

Усман: А у нас две овцы и куры…

Ахмад: Бе… Бе… Бе…

Абдуль Муним: А я хожу в начальную школу. Кто из вас ходит в школу?

Ридван: Я знаю наизусть суру «Аль-Хамд»[60].

Абдуль Муним: Хвала за фрикадельки и лампу[61]!

Ридван: Заткнись, неверный.

Абдуль Муним: Это напевает помощник учителя, когда идёт по улице…

Наима: Мы же тысячу раз говорили — не повторять этих слов…

Абдуль Муним (Ридвану): А почему ты не живёшь со своим папой, дядей Ясином?

Ридван: Я живу с мамой.

Ахмад: А где мама?

Ридван: С другим дедушкой!

Усман: А где твой другой дедушка?

Ридван: В Гамалийе!.. В большом доме с гостиной.

Абдуль Муним: А почему твоя мама в одном доме, а папа — в другом?

Ридван: Мама у одного дедушки там, а папа у другого дедушки здесь.

Усман: А почему они не в одном доме, как мои мама и папа..?

Ридван: Такова судьба и таков удел. Так говорит другая моя бабушка!

Умм Ханафи: Вы к нему приставали, пока он не сознался. Нет силы и могущества, кроме как у Аллаха! Пожалейте его и идите играть уже…

Ахмад: Ляжь, чтобы я на тебе покатался…

Ридван: Поглядите на птичку на ветке плюща…

Абдуль Муним: Принесите лестницу и я поймаю её…

Ахмад: Не кричи так громко. Она на нас смотрит и слышит каждое слово, что мы произносим…

Наима: До чего красивая! Я её узнала! Это птичка, которую я видела вчера на нашей бельевой верёвке…

Ахмад: Другая — в Суккарийе. Но как же она узнала дорогу до дома деда…?

Абдуль Муним: Ну и осёл, птичка прилетела из Суккарийи сюда и до вечера вернётся.

Усман: Её семья — там, а родственники — здесь..

Мухаммад: Ложись, чтобы я покатался на тебе верхом, или я заплачу, так что мама меня услышит…

Наима: Поиграем в скачки?

Абдуль Муним: Нет, будем соревноваться…

Умм Ханафи: Только без ссор между победителем и побеждённым.

Абдуль Муним: Замолчи, буйволица…

Усман: Бее… Бее…

Мухаммад: Я буду участвовать в гонке верхом, ляжь, чтобы я на тебя сел…

Абдуль Муним: Один… Два… Три…

Господин Ахмад Абд Аль-Джавад радушно встретил гостей, и освободил для них всю первую половину дня. Он занял центральное место за праздничным столом, где также были Ибрахим Шаукат, Халиль Шаукат, Ясин и Камаль. Затем он позвал всех мужчин в свою спальню посидеть и побеседовать в обстановке симпатии и дружбы. И хотя атмосфера была не лишена сдержанности со стороны хозяина дома и вежливости со стороны его зятей, источником её служило общение Ахмада со своими домашними и породнившимся с ним семейством, несмотря на то, что он и Ибрахим Шаукат, муж Хадиджи, были почти одного возраста. Детей позвали в комнату деда поцеловать ему руку и получить от него ценные подарки — шоколадки и рахат лукум. Они подходили к нему согласно правилу старшинства: сначала Наима, дочка Аиши, затем Ридван, сын Ясина, Абдуль Муним, сын Хадиджи, Усман, сын Аиши, Ахмад, сын Хадиджи, и наконец, Мухаммад, сын Аиши. Господин Ахмад соблюдал полное равенство между внуками, даря им свою любовь и улыбки: он воспользовался удачной возможностью, пока в комнате не было наблюдателей, за исключением Ибрахима и Халиля, чтобы ослабить свою обычную сдержанность, и радушно пожал протянутые ему маленькие ручки, ласково ущипнул румяные щёчки и поцеловал бровки, играя с одним и подшучивая над другим. Он всегда старался не выделять их, даже Ридвана, который пользовался большей любовью с его стороны.

Обычно, когда он оставался наедине с одним из своих внуков, то увлечённо рассматривал его, подталкиваемый врождёнными отцовскими и примешивавшимися к ним другими чувствами, вроде любопытства. Он находил большое удовольствие, разглядывая черты дедушек, отцов и матерей у шумного молодого поколения, которое едва научились почтению к нему, не говоря уже о страхе. Красота Наимы, которая даже затмила прелесть матери, пленила его: золотистые волосы и голубые глаза. Она подарила семье свои блестящие черты, некоторые из которых унаследовала от матери, а другие — от семейства Шаукат. Такими же красивыми были и её братья — Усман и Мухаммад, которые явно унаследовали свои черты от отца