Последнее лето перед революцией - Анна Михайловна Пейчева

Из «Петербургских дневников» Зинаиды Гиппиус, июль 1916 года: «Вернулись из Кисловодска, жаркое лето, едем через несколько дней на дачу. Сейчас, в светлый вечер, стояли с Димой на балконе. Долго-долго. Справа, из-за угла огибая решетку Таврического сада, выходили стройные серые четырехугольники солдат, стройно и мерно, двигались, в равном расстоянии друг от друга, – по прямой, как стрела, Сергиевской – в пылающее закатным огнем небо. Они шли гулко и пели. Все одну и ту же, одну и ту же песню. Дальние, влево, уже почти не видны были, тонули в алости, а справа все лились, лились новые, выплывали стройными колоннами из-за сада. Прощайте, родные, Прощайте, друзья, Прощай, дорогая Невеста моя… Так и не было конца этому прощанью, не было конца этому серому потоку. Сколько их! До сих пор идут. До сих пор поют»164.

Федоровский городок. Дом Причетников. Рисунок Гавриила Горелова. 1916 год.

Сергей Есенин (на переднем плане) среди персонала Полевого Царскосельского военно-санитарного поезда № 143. Черновцы, 7 июня 1916 года.

Великие княжны Мария и Анастасия в госпитале, названном в их честь, навещают раненых (1915).

Поэты Сергей Есенин и Николай Клюев. 1 февраля 1916 года.

Дмитрий Мережковский (в центре) с супругой Зинаидой Гиппиус и друзьями: слева Дмитрий Философов, крайний справа Владимир Злобин. Исход из Советской России. Конец 1919 – начало 1920 года .

Литературный салон Гиппиус и Мережковского в доме № 83 по улице Сергиевской (сейчас – улица Чайковского) в Санкт-Петербурге.

На память чете Мережковских остался экземпляр первого сборника Есенина «Радуница» с дарственной надписью: «Доброй, но проборчивой Зинаиде Николаевне Гиппиус с низким поклоном. Сергей Есенин. 31 января 1916. Петроград».

Первое издание сборника “Радуница” Сергея Есенина (1916).

Рукопись стихотворения Сергея Есенина “Даль подернулась туманом” (1916).

Рукопись стихотворения Сергея Есенина «Гой ты, Русь моя родная…»

Зинаида Гиппиус в 1888 году.

Дмитрий Мережковский в Нижнем Новгороде (1890-е).

Зинаида Гиппиус в 1891 году.

Мария Николаевна. «Ох! Я люблю этих дорогих солдат! Мне хотелось бы перецеловать их всех!»165

Мария Николаевна Романова (17 лет).

Великая княжна.

Российская империя. Могилёв.

Ставка Главнокомандующего.

«Мой дорогой Папа, ужасно радуюсь приехать к Тебе и Алексею, все-таки Вас здесь очень не хватает. Я еще ничего не уложила, хотя я не много беру вещей, только что очень нужно. Я получила от Н.Д. письмо. Я его возьму с собой и покажу, Тебе будет интересно. Вчера у нас наконец был хороший день, правда не жаркий, но очень приятный, так что много раненых лежало на воздухе… Концерты у нас в лазарете 22 июля были очень удачны… Крепко целую Тебя душку и Алексея»166.

Последний день лета. Тридцать первое августа. Хорошо, что они встретят осень все вместе. Всей семьей.

Марии немного грустно, хотя в Ставке у Папа она чувствует себя почти как в отпуске. Живет по-походному, в своем любимом поезде, притаившимся посреди солнечного соснового леса под Могилёвым. В поезде есть ванна, телефон и кухня с горячим шкафом для выпечки прекрасных шоколадных эклеров, так что страдать от отсутствия комфорта не приходится.

Мария наслаждается простой, свободной от светских условностей жизнью. Жарит в лесу картошку с казаками из царского конвоя, поет с ними песни у костра; дремлет прямо в поле, зарывшись в свежескошенный стог сена; играет с крестьянскими ребятишками, дразнит палкой важных деревенских гусей; ходит с Папа в городской синематограф, и это намного веселее, чем смотреть картины в домашнем кинотеатре в унылом одиночестве; помогает брату рыть его знаменитый окоп и искать в земле разные металлические штуки…

Но самое чудесное развлечение здесь – конечно, поход по магазинам. Без всякой охраны!

Любимая лавка великих княжон – галантерейный магазин Мэрки Бернштейн, которую могилёвцы называют «богиней хаоса». Такой страшный сумбур в этой лавочке, так все накидано и набросано по прилавкам, ужас! И как только разбираются в этом хаосе приказчицы – неведомо. Но они умудряются с невероятной быстротой из кучи лент, кружев и пуговиц извлекать необходимые вещи и не задерживать покупателей. Мария уже закупила столько ниток, что до конца жизни хватит! В ценах дочь императора совсем не разбирается, но, наверное, тут все очень дорого, потому что она не раз слышала, как яростно, до четвертого пота, торгуются остальные покупательницы. Великим княжнам торговаться не пристало, поэтому они просто просят приказчиц завернуть покупки, платят по счетам и выскакивают из магазина с радостным щебетом.

Еще Мария частенько катается на лодке по широкому Днепру, от островка к островку – как раньше, до войны, по финским шхерам. Правда, тогда рядом был Н. Д. – Николай Дмитриевич Деменков, старший лейтенант императорской яхты «Штандарт», который веселил ее до слез, дарил ей трогательные полевые цветы, шутил, пел, рассказывал уморительные анекдоты… Где-то он сейчас, в порядке ли? Вот уже сорок дней не было от него писем. Последнее пришло двадцать второго июля, как раз в день тезоименитства Марии – какой замечательный получился подарок! Она вся лучилась счастьем, с любовью смотрела на всех вокруг, даже на этого приставучего крестьянского паренька, который читал им с Мама свои скучные стихи про Русь, а потом подошел представляться, и при этом до отвращения льстиво улыбался и все поправлял свои завитые кудри. Марии такие доморощенные щеголи не нравились. Разве может какой-то нафуфыренный зануда сравниться с ее славным толстяком Деменковым – таким же добрым, искренним, застенчивым и неуклюжим, как она сама…

Мария часто вспоминала тот день, когда впервые увидела Николая Дмитриевича. Это было четыре года назад, в Ливадии. Папа решил осмотреть миноносец в Алуште и прихватил с собой всю семью. Мария, по обыкновению, угощала офицеров конфетами – своим любимым миндальным драже Бракье, – как вдруг услышала, как