Режиссеры настоящего. Том 2. Радикалы и минималисты - Андрей Плахов

Следующий фильм Кима вышел в России под названием «Пустой дом» (2004) и под неофициальным, приводимым в скобках «3-Iron», что означает «Клюшка номер 3». И клюшка, и дом играют в сюжете фильма ключевые роли. Герой картины забавляется с клюшкой для гольфа. Иногда просто так, чтобы успокоить нервы, иногда – доставляя ощутимые неприятности своим врагам.

Герой с клюшкой бездомен и вскрывает чужие квартиры, хозяева которых временно отсутствуют. В одной из таких облюбованных им квартир он находит затравленную молодую женщину, которая готова идти за ним хоть на край света. Теперь влюбленные проникают в пустующие квартиры, чтобы немного пожить в комфорте. Но край света оказывается дальше, чем могла себе представить героиня: последняя треть фильма, по сути, разыгрывается в четвертом измерении, в мире духов. Впрочем, еще до оправки туда герои ведут себя словно призраки: они изъясняются жестами, не произнося ни слова на человеческом языке.

До самого финала герои немы как рыбы. Слово «рыбы» сразу напоминает об «Острове». Там тоже была бессловесная женщина-рыба, женщина-убийца. Здесь наоборот: бессловесные страдают, а те, кто их мучает и преследует, без устали сорят словами и произносят пошлости. Насилие, которое Ким Ки Дук в такой концентрации ввел в корейское кино, превратилось в «Пустом доме» в нечто комическое: герой расправляется с недругами при помощи клюшки. Расправы, которые он учиняет, скорее символичны и пародийны: никакого хруста костей, привычного для кинематографа восточных единоборств, скорее чаплиновская эксцентрика. Важна моральная победа, так сказать, пир духов. Это ирония, но не метафора – точно так же, как в самом фильме. Опять же – рискованный переход в метафизику протекает без обычных штампов и дежурной условности, которая обычно сопровождает дальневосточный жанр ghost stories. Если это и загробный мир, то слишком уж призраки очеловечены, им можно сочувствовать, с ними вместе смеяться и плакать – и все без лишних слов.

«Пустой дом»

В «Пустом доме» торжествует минимализм формы. Так воспринимали мир еще до возникновения кинематографа. Или когда кинематограф только родился, встал на ноги и назывался Великим немым. Теперь он лишь изредка возвращается в то блаженное и невинное состояние в фильмах Аки Каурисмяки, Такеси Китано, Цая Минляна. Фильм нежен и лишен даже намека на жестокость – что вовсе не делает его сентиментальным. Но самое привлекательное – Ким Ки Дук очищает язык кино от чрезмерной болтливости и возвращает его к корням, к наивной чистоте былых времен. «Пустой дом» можно воспринимать и без всякой метафизики – как простую историю любви, в которой естественно переплавлены лирика, мистика и юмор.

Когда-то Ким Ки Дук, вошедший в кино с манифестом «нового насилия», казался слишком радикальным, потом Европа приняла его, а сегодня она, кажется, разочарована в корейском режиссере. После «Самаритянки» (2004) – притчи о малолетних проститутках – режиссера обвинили в педофильских наклонностях. Поклонники забеспокоились: в самом деле, не признак ли это преждевременного старения? Когда Ким Ки Дук показал «Самаритянку» в Берлине и получил приз за режиссуру, это порадовало не всех. Прозвучало мнение, что Ким на этот раз «сляпал халтуру». Это неправда – хотя шедевром «Самаритянку» тоже не назовешь.

Героини картины – школьницы, одна из которых подрабатывает проституцией, находит в этом свое призвание, но скоро погибает при облаве. Другая возвращает клиентам деньги, чтобы очистить от скверны образ покойной подруги, и сама проходит те же круги зла, спит с теми же мужчинами. В дело вмешивается ее отец-полицейский, но становится ясно, что законным способом скверну не искоренить и попранную справедливость не восстановить, не говоря уже о нравственности. Герой учиняет самосуд. И он, и его дочь выполняют каждый свой трагический долг и расплачиваются за это.

Ким Ки Дук остается прожженным до костей лириком. Мир в его фильме безумен, люди, во всяком случае мужчины, порочны, а носительницами добра и чистоты оказываются малолетние проститутки. Обращаясь к теме скандальной и довольно-таки избитой, режиссер пытается перевести ее в более высокий философский масштаб. Он отталкивается от сугубо национальных, корейских проблем (детская проституция – одна из самых заметных), в то же время рассматривая их как часть проблем современного мира. И истории человечества. Все было уже в библейские времена. Все в мире меняется, но порядок его остается неизменным: этому учит буддизм. Предыдущий фильм Кима «Весна, лето, осень, зима… и опять весна» был посвящен осмыслению жизни в буддистских терминах. В новом фильме три части. Первая называется «Васумитра» – по имени героини индийской легенды, благородной проститутки. Это – буддистский мотив. Вторая часть – «Самаритянка» – апеллирует к библейской мифологии. Третья – «Соната» – к общечеловеческим ценностям.

«Самаритянка»

В «Самаритянке» режиссер вроде бы возвращается к прежним темам и персонажам, но мифологическое начало, раньше ощущавшееся зрителями лишь подспудно, теперь определяет и структуру фильма, и даже его название. Меняется и стиль Кима (который, кстати, никогда не зависел от смены операторов). Раньше он предпочитал крупные планы, теперь все чаще смотрит на героев и события с дистанции. Теперь меньше диалогов и больше – языка тела. Одно из несомненных достоинств картины – потрясающе свежие лица девочек, спонтанность их мимики и движений, невероятная киногеничность юных существ, еще не приобретших социальных защитных рефлексов. Ким признается, что участие в таком фильме не могло не травмировать девочек, но считает это нормальным: даже взрослые актеры с трудом восстанавливались после изнурительной, «выматывающей кишки» работы с ним.

При всей узнаваемости художественной системы режиссера на этот раз фильму не хватило чего-то важного и, может быть, главного – эмоционального объема и баланса. Он то срывается в истерику, то в умствования. Ким Ки Дук всегда раздираем двумя трудносовместимыми установками – художественным перфекционизмом и моральной (политической) бескомпромиссностью. «Самаритянка» – пример того, как, балансируя между эстетизмом и радикализмом, режиссер в итоге создает противоречивое, несовершенное произведение. Однако говорить, что он «халтурит», могут только люди, лишенные способности тонко чувствовать.

А вот «Натянутая тетива» (2005) и «Время» (2006) заставили усомниться в своем герое даже его горячих поклонников. В истории про старика, держащего в плену девушку, которую он готовит себе в жены, нет жизни. Драма женщины, делающей пластическую операцию, чтобы остановить время и удержать любовника, не трогает. Ким Ки Дук, даже перейдя сорокалетний рубеж, все еще считался вундеркиндом азиатского и мирового кино. Но повзрослеет ли этот выглядящий как мальчик и точно так же себя ведущий режиссер? Его творческая активность (иногда до трех фильмов за год) тоже сугубо юношеская: такую всю жизнь демонстрировал Фассбиндер, но великого немца, истощенного работой и наркотиками, в этом возрасте уже не было в живых. Возрастной кризис явно настигает «корейского Фассбиндера»: теперь он работает не так быстро, ступает по жизни более осторожно.