Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской `расе господ` - Мануэль Саркисянц

Сила — это право («Might is Right») — знаменитый догмат Карлейля, постулированный во имя ветхозаветного Бога. Этот догмат призывает: поражай «невежество, глупость и грубость ума…^[226] — хотя бы только с тюрьмами, виселицами… поражай их… неустанно… во имя Бога… Всевышний Господь… повелевает тебе это».^[227]

«Если ты хочешь вытащить человечество, пусть не в небеса, а хотя бы из ада, — вышиби его оттуда», — призывал набожный каноник (canon) Чарлз Кингсли.^[228][229] В доказательство этой мысли сей британский слуга божий приводит в пример самого Бога: «Когда Карл Великий повесил четыре тысячи саксов на мосту через Везер, не благословил ли Бог этот ужасающе справедливый приговор? Вы верите в Ветхий Завет? Конечно; тогда скажите, как понимать уничтожение ханаанеян?» Это уничтожение автор рассматривает как прецедент, оправдывающий переход от необходимой самообороны к самой настоящей бойне, как, например, на Северном Борнео:^[230]«Истребить одно племя, чтобы спасти целый континент, — значит ли это «пожертвовать жизнями людей»? Пусть докажут, что это жизни людей. Это жизни хищных зверей. Эти даяки приняли облик зверей». «Вы, малайцы и даяки Саравака, вы… враги Христовы…, вы звери [beasts], тем более опасные, что обладаете получеловеческой хитростью». (Даже организатор движения бойскаутов, Баден-Пауэлл уже в 1899 г. утверждал, что лучшим спортом, который поможет справиться с «дикими зверьми человечества» является «охота на людей».)

Точка зрения, что русские (на «восточных» пространствах) — это «зверолюди» (Tiermenschen), а евреи — как «недочеловеки» — вообще не люди, как известно, была неотъемлемой частью психологии массовых убийств, совершавшихся национал-социалистами.

«Я гоняюсь за врагами моими и истребляю их, и не возвращаюсь, пока не уничтожу их; И истребляю их, и поражаю их, и не встают, и падают под ноги мои» (Вторая книга Самуила, 22: 38–39 (хвалебная песнь Давида)), — продолжает Кингсли, английский священнослужитель, в 1849 году.^[231]

И таким образом «расизм, санкционированный ветхозаветным пуританством и социальным дарвинизмом, создал атмосферу, в которой обычный контроль над животным началом в человеке мог значительно ослабеть».^[232]

Англичане — согласно классическому английскому историку, занимавшемуся войной за независимость Индии 1857 года — были готовы, как в Ветхом Завете, «убивать каждого, разить в плечо и бедро».^[233]

Именно после этого «мятежа» индийцев стали называть «черномазыми», о них заговорили с «полным презрением и настоящей ненавистью». Мятежных индийцев «теперь стали относить к низшим формам жизни — наравне с крысами, змеями, насекомыми».^[234]«Ни один цветной не мог чувствовать себя в безопасности… потому что британцы стремились убивать всех «туземцев» без разбора…» Подозреваемых в участии в мятеже или сокрытии бунтовщиков вешали, насаживали на штыки, расстреливали. В 1857–1858 гг. в Дели британские солдаты, по всей видимости, подкупали палачей, чтобы те продлили мучения приговоренных к повешению; им очень нравилось наблюдать, как осужденные танцуют «хорнпайп»,^[235] извиваясь в смертных судорогах.^[236]

«…Британские солдаты даже слишком старались, исполняя приказ не щадить никого старше 16 лет (естественно, за исключением женщин)». После подавления мятежа в одном только Джханси было убито около пяти тысяч индийцев — в несколько раз больше, чем всех британцев, погибших во время восстания. В то же время большая часть информации об ужасных преступлениях индийцев, распространявшаяся в Англии, была очень далека от правды. На самом деле сипаи почти или даже вовсе не совершали никаких зверств. И все же британское общественное мнение единодушно отказывалось «понять англичан, симпатизировавших черномазым». А некоторых из подсудимых мятежников вынудили предстать перед судом с завязанными ртами, и, таким образом, они были лишены возможности отвечать на обвинения.^[237]

«Что касается черномазых, так большинство действительно желает уничтожить всех обладателей черной кожи, независимо от того, друзья они или враги», — в 1896 г. писал из будущей Южной Родезии своим родителям британский очевидец событий.^[238]

При этом протестанты полагали, что «общепризнанная чистота помыслов могла освободить англичан от моральной ответственности за кровь, пролитую во имя соблюдения империалистических интересов».^[239]

С другой стороны, британский историк Мэнген характеризует проповедь, произнесенную в день памяти Ватерлоо (издана в 1899 г. под заголовком «Божественное руководство нациями»), следующим образом: она «пропитана кровью ветхозаветных битв, наполнена расистской бранью, отличается чувством самодовольства благодаря островному высокомерию… шовинизму, ханжеству и расизму».^[240]