Годунов. Трагедии Смутного времени - Александр Николаевич Бубенников

и беглых крестьян. Оно готовилось к походу на Москву. В его рядах становилось все больше перебежчиков из регулярных царских полков, что представляло серьезную опасность для московского правительства. Надо было что-то срочно делать.

Бояре и Шуйский через своих агентов, внедренных в разномастное войско, пока еще стоявшее в Путивле, довольно быстро разобрались, кто на этот раз выдавал себя за царя Дмитрия Ивановича, сбежавшего из Москвы. Русскому послу при королевском дворе в Кракове князю Волконскому на слова поляков о том, что царь Дмитрий обосновался в Самборе и оттуда пошел с войском на Путивль, было велено отвечать, что этот вор не кто иной, как беглый дьяк Михаил Молчанов, нещадно битый кнутом в Москве за чернокнижие.

Посол Волконский давал и подробные словесные портреты Лжедмитрия Первого, убитого в Москве, и Молчанова, желал раз и навсегда доказать, что это совсем разные лица. Он говорил, что авантюрист Михаил Молчанов был возрастом не мал, лицом смугл, нос у него с горбинкой, брови и усы черные, волосы на голове темные, курчавые, бороду стрижет. На щеке у него бородавка с черными волосами. Посол отмечал высокую образованность авантюриста. Мол, тот свободно говорит и грамотно пишет по-польски, очень неплохо знает латынь. Сравнивая лица и фигуры Лжедмитрия и Молчанова, посол сделал уничижительное замечание придворным короля Сигизмунда Третьего. Он сказал, что авантюрист Молчанов мог обмануть только тех людей, которые никогда не видели самозванца Лжедмитрия и мало о нем слышали.

Но в Москву от русских послов в Речи Посполитой шли опасные донесения. В них говорилось, что на знаменательной встрече с атаманом Болотниковым Молчанов не только назначил того своим главным воеводой, но и вручил ему три десятка золотых дукатов, драгоценную старинную саблю и бурку.

Это означало, что авантюриста кто-то опять поддерживал финансово. В Польше и помимо Молчанова нашлись люди, которые разглядели в атамане очень даже неплохого полководца, поняли, что он вполне способен не только создать сильное войско, но и вести его против московского царя.

Интрига самозванства обрастала новыми людьми и политическими обстоятельствами. В Москве и Речи Посполитой плелись заговоры, весьма опасные для Шуйского, слабого правителя и совершенно бездарного военачальника. Да и народ русский, проживавший по обе стороны границы, был склонен верить всем чудесам, связанным с очередным спасением и воскресением царя Дмитрия Ивановича. Люди начали сильно волноваться. Они проявляли законное недоверие к Шуйскому, который не раз кривил душою по поводу обстоятельств смерти маленького царевича Дмитрия, дошел до того, что велел заменить останки царевича на труп какого-то неизвестного мальчика для поспешной канонизации.

Михаил Молчанов узнал по своим тайным каналам о том, что его описание передано русскими послами придворным короля в Кракове. В качестве особой приметы там была указана его спина, вдоль и поперек исполосованная кнутами палачей. Он понимал, что не подходит на роль спасшегося царя Дмитрия Ивановича еще и по целому ряду других причин, и решил отказаться от нее.

В Путивле собралась значительная сила, готовая хоть сейчас идти на Москву.

Там Молчанов встретился с Иваном Болотниковым, назначенным главным воеводой, объявил ему свое решение и добавил:

– Слишком хорошо меня знают в Москве, да и в других городах. Русские послы разослали по всем воеводствам мое подробное описание, не забыли упомянуть в нем и про спину, исполосованную кнутами.

Болотников выслушал его и равнодушно проговорил:

– Мне спину ты не показывал. Да хоть бы я ее и видел – без разницы. Самое важное в том, что ты утвердил меня главным воеводой и заверил эту бумагу царской золотой печатью…

– Вот это разговор, достойный не беглого холопа князя Телятевского, а настоящего казацкого атамана, ставшего главным воеводой! – похвалил Болотникова Молчанов. – Кто тебя назначил, какой именно царь, не имеет никакого значения. Ты получил редкую по красоте саблю и золотые дукаты. Так что все в порядке. Есть войско и человек, который его возглавляет. Ну а царь… да какой с него спрос? Он подписал твое назначение и загулял на радостях с польскими веселыми девками. Однако как же нам быть дальше? Ведь царя-то все равно надо будет предъявлять народу. Меня в розыск объявили как беглого, вором кличут.

– Это плохо, когда вором кличут царя-самозванца, нисколько не похожего на сына Ивана Грозного, сумевшего убежать из Москвы, – иронично процедил Болотников.

– Царь, о котором мы говорим, действительно был настоящим сыном Ивана Грозного, значит, природным государем, – заявил Молчанов. – Ты, Иван, должен знать, что матерью Дмитрия Ивановича была не седьмая жена Грозного Мария Нагая, а другая женщина, литовская дворянка из великокняжеского рода Гедиминовичей. Ее тоже звали Мария. Она была в родстве и с тогдашним королем Стефаном Баторием, и с теперешним канцлером Львом Сапегой. Так что шутки в сторону.

– А я и не собирался шутить на эту скользкую тему самозванства царя Дмитрия, – прошелестел одними губами атаман Иван, заметно побледневший. – Теперь мне все стало ясно, встало на свои места. Меня назначил воеводой своего войска природный царь Дмитрий, сын Ивана Грозного и великой княгини Марии… Нагой или какой другой, это все равно.

– Вот это правильные слова. Знай, атаман Иван, что поляки нам пока не помощники. Ни король Сигизмунд, ни канцлер Сапега, ни магнат Вишневецкий не подыщут человека, подходящего для нас, как можно более похожего на царя Дмитрия Ивановича, чудом спасшегося, бежавшего из Москвы. У меня в голове сейчас две мысли соединились – о Марии Нагой и некоем бродяге, выдававшем себя за ее родного брата, то есть дядю царя Дмитрия, хотя он с ним одного возраста. Я его видел и могу сказать, что этот человек дьявольски похож на Лжедмитрия Первого, особенно когда он маску надменности и величия на себя напяливает.

– Я тоже наслышан о приходе боярина Андрея Нагого в Путивль, только не видел этого бродягу, – проговорил, наморщив лоб, Болотников. – Вроде он из Стародуба или Пропойска, грамотен, смышлен, детишек учил письму и чтению. Его мои люди допрашивали, когда он в мое войско пришел и назвался боярином Андреем Нагим. – Атаман встал из-за стола. – Его можно найти прямо сейчас. Идем, я мигом все устрою.

Михаил Молчанов тоже поднялся и пошел во двор вслед за Болотниковым.

– Авось повезет нам, найдем царя Дмитрия прямо здесь, в Путивле.

Во дворе главный воевода Болотников сразу же подозвал к себе стражников и приказал им:

– Немедленно привести мне для допроса спутников Нагого! Да и его самого прихватите. – Атаман повернулся к Молчанову и пояснил: – К этому Нагому на пути из Стародуба в Путивль присоединились два таких же проходимца, как и