Годунов. Трагедии Смутного времени - Александр Николаевич Бубенников

Этот план с Лжедмитрием Вторым, остающимся за кулисами крестьянского восстания, вспыхнувшего в южных районах России, сработал четко и убийственно для московских властей. Через посредничество Шаховского в двенадцатитысячное войско Болотникова влились отряды терских казаков под началом еще одного самозванца, Лжепетра или Илейки Муромца. Он выдавал себя за сына царя Федора, никогда не существовавшего, и племянника царя Дмитрия Ивановича. В Комарицкой волости, при Борисе Годунове разоренной войсками Василия Шуйского и Федора Мстиславского, к восстанию присоединились отряды князей Мосальских, Долгорукова и Телятевского. Потом с ведома магнатов и ксендзов в армию Болотникова влился польско-литовский полк под началом шляхтича Хмелевского, подошли и отряды дворянского ополчения во главе с боярским сыном Истомой Пашковым.

К тому времени великий воевода Болотников называл себя гетманом царя Дмитрия. Он требовал, чтобы Шаховской и Молчанов выписали ему грамоту на это звание с царской печатью и подписью государя Дмитрия Ивановича.

– Нельзя мне воевать Северские земли, не будучи гетманом! – кипятился Болотников.

– Проявишь себя, Иван, в делах с регулярным царским войском, выпишем тебе гетманскую грамоту, – пообещал главному воеводе армии Шаховской.

– Обеспечишь, Иван, пленение царских воевод, кого-либо из бояр и князей, поддерживающих Шуйского, и сразу станешь гетманом, – заявил Молчанов. – Государь Дмитрий Иванович с нашей подачи не будет шибко возражать против этого. Он, разумеется, помнит, как мы с тобой из шкловского еврея-бродяги Богданко сотворили московского царя.

– А сам-то ты, Михаил, не жалеешь, что не доиграл роль царя Дмитрия? – осведомился Болотников. – Когда-то ты своим величественным видом, манерами произвел на меня сильнейшее впечатление. Самбор, свечи пани Ядвиги, государь с золотой печатью!.. Я тогда чуть в штаны не наложил от страха. Это же надо, меня, вчерашнего холопа, такие люди принимают!

– Не жалею. Я знаю главное правило любой авантюры: играть, но не заиграться. Иначе сгореть можно запросто, намного раньше времени.

Полыхала вся восставшая Северская земля. Города Путивль, Елец, Тула, Рыльск, Кромы и другие присягнули царю Дмитрию Ивановичу, воскресшему в очередной раз.

Напрасно Василий Шуйский посылал в Северскую землю духовенство с увещеваниями и верных ему бояр с очередными царскими обещаниями. В тот же Елец был отправлен боярин Михаил Нагой с просительной грамотой своей сестры инокини Марфы. Мол, не поддавайтесь, православные, богомерзкому самозванцу. Шлю вам образ святого Дмитрия, способный творить чудеса и защитить Северскую землю.

Но чудес почему-то не последовало. Бунтовщикам наплевать было на святые иконки, да и на то, жив или нет настоящий Дмитрий Иванович. Ведь новый государь не запрещал им практически ничего. Гулящего народа в Северской земле, в литовских областях, расположенных рядом, в русских окраинах было тогда вдоволь, видимо-невидимо. Весь этот вольный люд жил только разбоем и грабежом, не был привязан ни к какому крестьянскому или ремесленному делу. Многие помнили, что поход Лжедмитрия Первого обогатил всех его сподвижников. А чем этот самозванец хуже того?

Вот почему обманщикам, действовавшим именем спасшегося царя Дмитрия, нетрудно было смутить вольнолюбивый люд Северской земли, умножить численность лихой армии Болотникова. Никакая иконка не могла остановить разбой и утихомирить Смуту.

Поначалу воинская удача была на стороне Болотникова, действующего якобы по воле Лжедмитрия Второго. Когда князь Иван Воротынский осадил Елец, а Юрий Трубецкой – Кромы, на выручку своим людям пришел с отрядом в полторы тысячи Болотников. Под Кромами он наголову разгромил пятитысячное регулярное войско Трубецкого. А потом под Ельцом основательно досталось и Воротынскому.

После этого Болотников действительно получил от Лжедмитрия Второго титул гетмана. К концу октября войска атамана и царевича Петра подошли к столице. Там к ним присоединились отряды рязанских дворян во главе с воеводой Прокопием Ляпуновым. 25 октября у села Троицкое, расположенного в сорока верстах от Москвы, войска Василия Шуйского вновь потерпели жестокое поражение. Буквально через день-другой передовые отряды казацкого гетмана закрепились неподалеку от Серпуховских ворот, а основные силы бунтовщиков стали лагерем в Котлах и Коломенском.

Это был удивительный, совершенно парадоксальный момент жизни того государства, которым пока управлял Шуйский. Именно здесь, в Котлах, православные сожгли труп Лжедмитрия Первого, смешали пепел с порохом, зарядили в пушку и выстрелили. Теперь сюда, в Котлы, прибыл другой Лжедмитрий с воинами гетмана Болотникова. Никому сейчас не было интересно то обстоятельство, что первый самозванец, истинный природный царь, сын Ивана Грозного и литовской дворянки, осознавал свое происхождение и право на престол. А Лжедмитрий Второй, шкловский еврей Богданко, был отпетым мошенником, сознательным обманщиком и преступником в полном смысле этого слова. Человек ловкий, беспринципный, сметливый, коварный, но развращенный, нерешительный и подозрительный, управляемый еще более великими авантюристами, он постоянно всего и всех боялся, трепетал при мысли о том, что будет предан и угодит в лапы властей. Но Лжедмитрий Второй был нужен не только тем персонажам, которые в тех же Котлах действовали его именем, но и всем врагам Русского государства.

Сейчас, когда Лжедмитрий Второй находился в Котлах, власть «полуцаря» Шуйского дышала на ладан и могла бы рухнуть. Однако 1 декабря 1606 года ей помог продержаться еще какое-то время талантливый двадцатилетний полководец Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, четвероюрный племянник теперешнего самодержца и великий мечник Лжедмитрия Первого, первым разглядевшего его таланты. Он собрал полки у Данилова монастыря и повел их навстречу войску Болотникова. Во встречном бою в Котлах гетман был разбит наголову. Тяжелая конница Скопина просто раздавила вражескую пехоту. Вдобавок перед самым сражением на сторону царских войск переметнулся полутысячный отряд дворян во главе с елецким сотником Истомой Пашковым. Надо сказать, что в этом бою геройски проявил себя князь Дмитрий Пожарский.

Воинская удача стала отворачиваться от Ивана Болотникова и во многих других боях против Скопина-Шуйского и прочих царских воевод. Так было в Калуге и в Туле. Финал казацкого гетмана был жалким. Его тульский гарнизон капитулировал, Болотников поверил Шуйскому, обещавшему его помиловать, и сдался. Он был отправлен в Каргополь и умерщвлен там по тайному приказу мстительного коварного венценосца.

Однако к Лжедмитрию Второму со всех сторон стекались разные военные силы, доказывая Шуйскому, что его радость по поводу победы над казацким гетманом была преждевременной. К самозванцу явился Александр Юзеф Лисовский, бежавший от смертной казни, с отрядом всадников, охочих до боевой жизни и знатной добычи. К нему целыми десятками и сотнями приходили польские шляхтичи и западнорусские дворяне из должников, мелких и крупных нарушителей закона, промотавшиеся и проигравшиеся в пух и прах люди, смотревшие на бунты, мятежи и войны как на способ поживиться на чьих-то несчастьях.

Явились к нему вольнолюбивые запорожские казаки со своими знаменами и надеждами