Годунов. Трагедии Смутного времени - Александр Николаевич Бубенников

от этого очень умного и хитрого человека, государь приказал саратовскому воеводе Замятне Сабурову повесить злокозненных царевичей Ивана-Августа и Лаврентия, угодивших в плен при попытке захвата города. Еще одного самозванца по имени Осиновик там повесили его же казаки, не сумевшие взять Саратов.

Потом по той же причине, опять же с подачи Филарета, будет убит в Казани боярин Богдан Яковлевич Бельский. Сразу же после своего воцарения Василий Шуйский отправил его туда вторым воеводой. В 1609– 1610 годах самодержец посылал ему несколько грамот с увещеванием оставаться верным. Богдан Бельский действительно отказался принести присягу, целовать крест Лжедмитрию Второму и был растерзан толпой под руководством дьяка Никанора Шульгина, близкого к партии Романовых.

Глава 12

Вслед за Филаретом, явившим собой образ патриарха, смирившегося с Тушинским вором по мере своих слабых молитвенных сил, как-то микширующим низость и порочность Лжедмитрия Второго и его приспешников, вся церковь рванулась в тину этого лживого, разбойного и кровавого царства Смуты. Рядовые священники, архимандриты и епископы наперебой оспаривали милости главного вора, перебивали друг у друга церковные должности, почести, доходы, соперничали, подсиживали, клеветали и подставляли. Вследствие неурядиц, дрязг, скандалов, публичных торгов, жалоб тушинским думцам и самому Лжедмитрию Второму священники, архимандриты и епископы, принявшие власть главного самозванца, сменялись чуть ли не ежемесячно и ежеквартально в зависимости от веса своего сана и расположения к ним патриарха Филарета, максимально приближенного к тому негодяю, которого он радостно признал как истинного природного царя Дмитрия Ивановича.

Бунты, мятежи и зверства Смуты с крестоцелованием вору быстро разрушали государство, в котором все еще правил «полуцарь» Василий Шуйский. Разбойники, засевшие в Тушине, жаждали добычи, которой не могли дать им города и веси, дотла разоренные Смутой. Поэтому сильной приманкой для воров оказались монастыри. Ян-Петр Сапега и Александр Лисовский с ведома Лжедмитрия Второго решили завладеть Троице-Сергиевой лаврой, которая славилась своим огромным богатством не только в русской земле, но и далеко за ее пределами.

Шуйский заранее направил в монастырь стрелецкие и казачьи отряды воеводы Долгорукова и дворянина Голохвастова. Проведав о том, что Сапега и Лисовский с сильным войском идут к лавре, он выслал навстречу полякам еще одно войско, чтобы помешать им взять монастырь в осаду. Но поляки разбили его, захватили множество пленных.

Эта беда сильно повредила престижу злосчастного «полуцаря», на голову которого с каждым днем наваливались все более страшные беды и невзгоды Смуты, полыхавшей едва ли не на всей русской земле. Шуйский мучился: то казнил изменников, то миловал их. Он обращался к усердным молитвам, к лукавым советникам, а то и к разномастным гадальщикам. Мол, как же мне быть и что делать?.. Царь шарахался от жестких мер укрепления государства, рушившегося на его глазах, к самым мягким.

Иногда по утрам, после бурных ночей, проведенных с совсем молодой, двадцатидвухлетней женой, второй по счету, Марией Буйносовой-Ростовской, он выходил на Красное крыльцо своего дворца и обращался к своим мрачным подданным:

– Кто хочет мне служить, пусть смертным боем бьется с Тушинским вором, а кто не желает, пусть идет себе куда глаза глядят, хоть к тому же самозванцу. Я никого из вас не неволю.

Никто не смел отвечать «полуцарю», что не хочет служить ему.

Все по инерции клялись в верности:

– Мы с тобой, государь!

– Всегда с тобой, ни с кем более, царь великий!

– Только прикажи, и мы животы свои за тебя положим!

Но после шумных клятв и обещаний не изменять государю многие такие вот патриоты чуть ли не на следующий день могли сбежать к Тушинскому вору. Побывши там какое-то время, эти изменники несолоно хлебавши возвращались к «полуцарю», опять получали от него какое ни есть жалованье, а потом снова шли к «вору», за его наградами и почестями. Кроме явных перелетов были и такие лукавцы, которые оставались на службе у Шуйского, а своих сыновей и близких родичей отправляли в Тушино.

«Если воры все же возьмут Москву, нам будет легче. Ведь наша родня верно служит царю Дмитрию», – оправдывались эти умники перед самими собой или своими знакомцами.

Шаткость позиции стольного града была налицо, и ею бессмысленно было гордиться. Зато иноки и воины Троице-Сергиевой обители, словно в укор Москве с ее перелетами и осторожными лукавцами себе на уме, давали всей стране пример доблести, терпения и неколебимого мужества.

Уже 23 сентября 1608 года воеводы Лжедмитрия Второго Сапега и Лисовский стали под стенами обители и надолго осадили ее войском в двадцать с гаком тысяч человек. Тут были польские воины, донские и запорожские казаки, русские дворяне и холопы. Напрасно тушинские полководцы пытались склонить защитников Троицкой обители к сдаче и измене, обещали не только пощаду, но и награды от царя Дмитрия Ивановича.

С высоких стен лавры им неизменно отвечали одно и то же:

– Не прельстите нас ложной, тщетной лестью. Богатства всего мира не возьмем, соблюдем крестное целование, данное Господу нашему!

Да, были еще в Русской земле такие иноки и воины, которые помнили о присяге. Осажденные бодрились, видели смутные знаки Божьего милосердия и заступничества святого Сергия в том, что успешно отбивали приступы поляков, которые ни подкопами, ни пушечным огнем никак не могли разрушить каменные стены обители. Они стойко переносили болезни и голод. Доблестная оборона Троицкой обители продолжалась шестнадцать месяцев. Всем людям, населяющим многострадальную Русскую землю, был подан удивительный пример терпения, стойкости, невероятной мощи неколебимого духа.

«Полуцарь» оказался в безвыходном положении, ясно видел, что своими силами справиться с Тушинским вором он никак не сможет, и пошел на крайние меры – обратился за помощью к шведскому королю Карлу Девятому. Бездарный и лукавый Шуйский думал не о государственных интересах, а о собственной шкуре, когда заключал не самый выгодный для Москвы договор о немедленном предоставлении шведских наемников. Самым полезным и подходящим для России вариантом было бы вторжение шведских войск в Лифляндию и дальнейшее их продвижение внутрь Польши. На этот шаг король Карл Девятый решится позже, в 1621 году, а сейчас он согласился дать царю Шуйскому своих воинов за счет передачи ему некоторых русских северных земель.

По секретному договору от 23 февраля 1609 года Василий Шуйский уступал шведам город Корелу, где служил воеводой Василий Мосальский. За это он получал от короля Карла Девятого пятитысячный корпус наемников, шведов и немцев, под началом двадцатипятилетнего талантливого полководца Якоба Делагарди. Карл боялся, что Сигизмунд Третий сумеет воспользоваться страшной Смутой и ослаблением Москвы, за счет земель и войск Русского государства усилится настолько, что потом будет представлять