Душа Лахора - Читра Банерджи Дивакаруни

Главная стражница гневно смотрит на командира отряда:

– Что ты тут затеял, зачем бродишь в темноте?

От страха Гурбакш онемел. Женщина с кинжалом заявляет:

– Он явно виновен. Давайте я…

Мне надо ее остановить!

– Отпустите его! – кричу я.

Главная стражница поворачивается ко мне:

– А ты кто, его сообщница?

Я вдруг вспоминаю, где я ее видела: в женском павильоне, когда Май Наккайн приказала этой женщине бросить меня в темницу. Из глубины памяти всплывает и ее имя.

– Бхаго Каур, – говорю я, – я рани Джиндан, новая жена махараджи. Меня сегодня утром обвенчали с его мечом. – Я поднимаю оружие. Стражницы делают шаг назад и перешептываются. – Саркар приказал этому человеку доставить меня из дома моих родителей во дворец. – Я заставляю себя говорить твердо и уверенно, хотя меня переполняет страх. – Наверняка вам сообщили, что я прибуду сегодня!

Потом все происходит очень быстро. Гурбакша ведут прочь из крепости. Бхаго колотит в дверь длинного невысокого здания, и наконец нам открывает старуха с мерцающим светильником и ведет меня в маленькую сырую комнату без окон. Постель тут жесткая и узкая, простыни пахнут плесенью, пол грязный. Я перешагиваю через мышиные катышки. Вдоль стен, словно на складе, теснится разномастная мебель: шкафчик-альмирах, помутневшее зеркало, скамеечка для ног. В углу на сундуке стоит накрытая полотенцем тарелка, кувшин с водой и незажженный светильник.

– Вы уверены, что это моя комната? – изумленно уточняю я. – Для рани Джиндан?

– Да, это ваша комната. Такой у меня приказ. – Старуха указывает на тарелку. – Ваш ужин.

Скандалить бесполезно. Надо попробовать другую тактику. Я достаю из кошелька монету и протягиваю ей:

– Спасибо, что помогли мне так поздно ночью.

Старуха озадачена – моя вежливость ее явно удивила не меньше, чем вознаграждение. Схватив монету, она говорит:

– Туалеты в конце коридора. – Потом зажигает мой светильник от своего и шепчет: – Может, лучше не стоит пробовать эту еду.

У меня екает сердце.

– Почему?

Она избегает моего взгляда.

– Слишком долго стояла. Могла испортиться.

– Полезный совет.

– Но воду пить можно. – Она ковыляет к двери.

Я небрежно интересуюсь:

– А кто мне выделил эту комнату?

– В зенане все решения принимает Май Наккайн.

Оставшись одна, я осматриваю дверь. Замок слабенький – стоит пнуть створку, и он сломается. Я сажусь на кровать и лихорадочно пытаюсь понять, что происходит. Неужели еда отравлена? Не на это ли намекала старуха? Ведь Май Наккайн не посмеет убить новую жену Саркара?

Конечно, посмеет.

Столько проблем. Болезнь Саркара. Мое обещание Джавахару. А теперь еще враждебность Май. Как со всем этим разобраться?

Я развязываю узелок. Биджи положила мне с собой несколько шариков ладду[54]. Я их взяла, только чтобы доставить ей удовольствие, – думала, они мне не понадобятся. А теперь я съедаю их один за другим, потом осторожно отпиваю глоток воды. Вкус вроде бы нормальный. В горле у меня пересохло, но я разрешаю себе сделать только два глотка. Не хочу бегать и искать туалет.

После еды настроение у меня поднимается. Завтра пошлю весточку Саркару, и он со всем разберется.

По коридору шаркают шаги, потом замирают. Кто-то стоит возле моей двери? Я ставлю тарелку на пол и придвигаю тяжелый сундук к двери. Лампу я не тушу. Потом ложусь и накрываю голову простыней – вдруг появятся крысы.

О Вахе Гуру, пошли мне того, кто сумеет помочь…

Посреди молитвы я засыпаю от усталости.

Утром, когда я открываю глаза, вчерашний ужин рассыпан по полу. Похоже, моим соседкам-крысам пир понравился.

* * *

С моего приезда прошло три дня. Я дала старухе записку для Саркара и еще несколько монет из моего тающего запаса денег. Но никаких вестей не получила. Старуха уверяет, что доставила записку одной из его прислужниц, но, возможно, попросту врет. С каждым днем я беспокоюсь все больше. Неужели Саркар до сих пор задерживается? Или он заболел? Или забыл обо мне?

В полдень я в очередной раз устраиваюсь на истертом ковре столовой возле забытых Саркаром рани и наложниц и чувствую их враждебные взгляды. Я не знаю, кому можно доверять, и стараюсь помалкивать, но они принимают мою осторожность за высокомерие. Слышу, как они перешептываются: «Да кем себя возомнила эта крестьянка! Не считает нужным с нами разговаривать, потому что хорошенькая?»

Утром после моего прибытия прислужница принесла мне в комнату полный поднос деликатесов и сказала, что мне, как новой супруге, необязательно есть с малозначительными женщинами зенаны. Но я отказалась. Еда в столовой дешевая и плохо приготовлена, но она хотя бы безопасна. Мы едим крестьянскую пищу: роти, дал, сааг. Баранину подавали всего раз. Тот, кто выделяет средства на столовую, – возможно, сама Май – отличается чрезвычайной экономностью.

А я эти два года без конца фантазировала о роскоши, в которой живут супруги правителя!

Мы только начали есть, и тут у двери поднимается суматоха, кто-то раздраженно повышает голос. Женщины вскакивают и стоят, опустив взгляд. Я не очень понимаю, что происходит, но решаю, что мудрее всего последовать их примеру. Потом я узнаю́ этот резкий голос и украдкой прикрываю лицо покрывалом, надеясь остаться незамеченной. Но тяжелые шаги Май Наккайн останавливаются возле меня.

Ну конечно. Из-за меня она и пришла.

– А вот и ты, – говорит Май обманчиво мягким тоном. – Я удивилась, что ты не у себя в комнате. Именно там тебе полагается есть, как новой супруге правителя. Но откуда тебе знать дворцовые порядки, ты же дочь псаря.

Я сохраняю бесстрастность. Не хочу доставлять ей радость своей обидой.

– Дай-ка посмотрю на тебя, – говорит старшая жена.

Прислужница срывает у меня с головы покрывало – этот жест настолько оскорбителен, что несколько женщин ахают от изумления. Я изо всех сил сдерживаюсь и упорно молчу, не поднимая головы. Май хватит власти сделать так, чтобы я исчезла, прежде чем вообще увижу Саркара. Она может соврать, что я так и не прибыла в крепость. Может запугать или подкупить привезших меня солдат, чтобы те заявили, будто по пути произошел несчастный случай. Никто в зенане не выступит против Май, тем более ради меня. О, если бы Гуддан была здесь! Но ее нет, и мне приходится рассчитывать только на себя.

Май внимательно меня изучает. Хорошо, что сегодня утром я смазала волосы маслом и убрала их в непривлекательный пучок. И что все украшения, которые мне дарил Саркар, лежат в мешочке, который спрятан за поясом моего шальвара.

– Что, добилась своего, интриганка? Но не думай, что ты