Огненный царь - Александр Анатольевич Айзенберг

почестей вызвали только ненависть к нему. Афиняне были первыми, кто провозгласил Деметрия и Антигона царями, хотя до того оба всячески отвергали это звание – оно считалось единственным из царских преимуществ, по-прежнему остающимся за потомками Филиппа и Александра и недосягаемым, недоступным для прочих. Афиняне были единственными, кто нарек их богами-спасителями; отменивши старинное достоинство архонта-эпонима, они решили ежегодно избирать «жреца спасителей» и все постановления и договоры помечать его именем. Они постановили далее, чтобы на священном пеплосе вместе с остальными богами, ткались изображения Антигона и Деметрия. Место, куда впервые ступил Деметрий, сойдя с колесницы, они освятили и воздвигли там жертвенник Деметрию Нисходящему, к прежнем филам присоединили две новые – Деметриаду и Антигониду и число членов Совета увеличили с пятисот до шестисот, ибо каждая фила выставляла по пятидесяти советников.

Самой чудовищной выдумкой Стратокла (так звался изобретатель всего этого хитроумнейшего и утонченного раболепия) было предложение, чтобы лица, отправляемые Собранием к Антигону или Деметрию, именовались не послами, но феорами – словно те, кто на празднествах при дельфийском Пифоне или в Олимпии приносят от имени своих городов установленные древним обычаем жертвы.

Этот Стратокл и вообще отличался необыкновенною дерзостью, жизнь вел беспутную и разнузданную и в своем беззаботном и пренебрежительном отношении к народу подражал, казалось, гнусному шутовству Клеона. Он взял к себе в дом гетеру Филакион. Как-то раз она принесла с рынка мозги и шеи. «Смотри-ка, – воскликнул Стратокл, – ты купила к обеду те самые мячи, которыми мы перебрасываемся, когда решаем государственные дела!» Когда афинский флот потерпел поражение при Аморгосе, Стратокл, опередивши гонцов, прошествовал с венком на голове через Керамик, возвестил, что одержана победа, и тут же предложил устроить благодарственные жертвоприношения и раздачу мяса по филам. Немного спустя моряки привели уцелевшие в битве суда, и афиняне в ярости потребовали Стратокла к ответу, а тот, нимало не смущенный гневным шумом толпы, выступил и сказал: «А что, собственно, страшного с вами приключилось? Вы провели в радости два дня – только и всего!» Но, как говорит Аристофан, бывает кое-что и погорячее огня. Нашелся еще льстец, низостью превзошедший самого Стратокла, и предложил, чтобы всякий раз, как Деметрий прибудет в Афины, его принимали с таким же почетом, какой воздают Деметре и Дионису, и чтобы тот, кто сумеет обставить этот прием наиболее торжественно и пышно, приносил за казенный счет памятный дар богам. В довершение всего афиняне назвали месяц мунихион деметрионом, канун новолуния деметриадой, а праздник Дионисии переименовали в Деметрии.

Но и это еще не все: в связи с намерением афинян посвятить Дельфийскому богу щиты Дромоклид из дема Сфетт предложил просить об оракуле… Деметрия!

Вот это предложение дословно. «В добрый час! Народ да соблаговолит определить: избрать одного из афинян и отправить к Спасителю, дабы, принесши надлежащие жертвы, он вопросил Спасителя, как лучше, скорее и благочестивее всего может народ посвятить свой дар; что изречет Спаситель, то да исполнит народ».

___________________

– Так вот… между прочим…

___________________

– Меня удивляет… кое-что меня удивляет.

– И…

– Ну, вот страшно любят цицировать… именно цицировать, нечто вроде, демократия ужасна, но это лучшее из возможного. Как-то так. Но это бред. Точнее, ужасного хватает, но вот с лучшим…

– А конкретнее?

– Да… я бы вот что наметил… Убрать все ужасное из демократии и добавить все лучшее из других форм правления. Вот в таком направлении…

– Допустим. Но…

– Еще очень существенное… нещадно уничтожить… дословно: уничтожить! все от охлократии.

– Какая принципиальность.

Тетки, льстецы, награды и…

Издевательская лесть пагубно действовала на рассудок Деметрия, и без того не слишком крепкий и здравый.

___________________

– Вот надо обязательно гадость сказать… какую-нибудь…

___________________

Находясь в Афинах и отдыхая от трудов, Деметрий женился на Эвридике, вдове Офельта, властителя Кирены. Она вела свой род от древнего Мильтиада и после смерти Офельта снова вернулась в родное отечество. Брак этот афиняне расценили как особую милость и честь для своего города. Однако Деметрий был до того скор и легок на заключение браков, что жил в супружестве со многими женщинами сразу.

___________________

– Вот скажу откровенно. Всю жизнь мечтал о таком. И многие другие тоже.

– Ты мечтал, а он сделал!

– Да-а… сбылась мечта у идиота.

___________________

Наибольшим уважением среди них пользовалась Фила – как дочь Антипатра, и потому, что прежде была женою Кратера, который среди всех преемников Александра оставил по себе у македонян самую добрую память.

___________________

– Стало быть, благодаря мертвецам.

– Ну, не совсем…

– Что ж, они не совсем умерли?

– Ты какой-то странный. Умерли. Причем, все. И совсем. Но…

___________________

На Филе, которая была старше его, Деметрий, тогда еще совсем юный, женился, послушавшись уговоров отца, но без всякой охоты, а Антигон шепнул ему на ухо измененный стих из Эврипида:

– За прибыль станешь ты невольно женихом… удачно подставив вместо «и нехотя рабом» сходные с ними по звучанию слова.

За всем тем уважение Деметрия к Филе и прочим его супругам было такого свойства, что он открыто, не таясь, жил со многими гетерами и свободными женщинами, и ни единому из тогдашних царей не приносило сластолюбие столь скверной славы, как ему.

___________________

– А я скажу. Просто завидовали. Вот, завидовали. Представляешь, заходишь в спальню… или там куда… а там… тебя ждут… уже… жена… и еще жена… и не жена… а ты их гладишь и… потом… и…

– Лопнешь.

– А Деметрий выдерживал.

– А ты уверен?

– Но говорят.

– Что ты говоришь!

– Все говорят!

– Тогда другое дело. Конечно.

___________________

Антигон призывал сына начать войну с Птолемеем. Тот вышел в море и со всем войском поплыл навстречу врагу своего дома, а когда появился сам Птолемей с большими сухопутными и морскими силами, зазвучали взаимные угрозы и хвастливые, вызывающие речи.

Птолемей советовал Деметрию убраться вон, пока он еще не раздавлен собранной воедино мощью врага, а Деметрий сулил Птолемею отпустить его восвояси, если он пообещает очистить Сикион и Коринф.

Стремительным и яростным ударом он сломил сопротивление противника и обратил его в бегство. Птолемей ускользнул всего на восьми судах (остальные были потоплены, а семьдесят попали в плен вместе с моряками и воинами), что же касается стоявших на якоре грузовых кораблей с несметными толпами рабов, женщин и приближенных Птолемея, с оружием, деньгами и осадными машинами, – Деметрий захватил все до последнего.

Среди добычи, доставленной в лагерь, оказалась знаменитая Ламия, которая вначале была известна мастерской игрою на флейте, ну, и потом, правда, в несколько другой версии, а впоследствии стяжала громкую славу искусством любви. Похоже, что-то есть общее