Огненный царь - Александр Анатольевич Айзенберг

послушавшись совета Стратокла, решили называть и считать мунихион анфестерионом и справили, исключительно для Деметрия, священнодействия в Агре. После этого мунихион из анфестериона превратился в боэдромион, Деметрий принял дальнейшее посвящение и сразу же был приобщен к числу «созерцателей». По этому случаю Филиппид в укор и поношение Стратоклу написал:

Годичный целый срок в единый месяц сжал.

И еще – насчет постоя в Парфеноне:

Святой акрополь наш в харчевню превратив,

К Афине-деве в храм распутниц он привел.

Деметрий, когда ему прочитали, сказал нечто вроде… и широко известным жестом дополнил или растолковал для непонятливых, куда он имел в виду следует идти поэту и слушателям.

Среди многочисленных злоупотреблений и беззаконий, которые тогда творились, больнее всего уязвил афинян приказ безотлагательно раздобыть двести пятьдесят талантов, ибо, увидев, что деньги собраны – а взыскивались они с неумолимою строгостью, – Деметрий распорядился передать все Ламии и другим гетерам на мыло, румяна и притирания.

Больше убытка граждан тяготил позор, и молва была горше самого дела.

___________________

– Вот в это не верю!

___________________

– Мне нравится, когда входят в роль. Искренне.

– Глаза горят.

– Именно так. Сами верят в то, что нужно верить. По команде также.

– Парад веры.

– Знаешь, давай лучше о хорошем… чудесны пуркарские вина…

– Да. Это так.

___________________

Ламия

Ламия сама, готовя для царя пир, многих обложила своего рода налогом, и пир этот роскошью и великолепием прославился. А ее очень удачно и верно прозвали «Погубительницей городов». А самого Деметрия стали называть «Мифом»: в мифах, дескать, своя Ламия, а у него – своя.

___________________

– Слушай, а чего ее так назвали? В мифе же… это такой ужас!., просто, кошмар!..

– Не знаю. Не могу сказать. Но, возможно, имея ее, он на самом деле, получал восторг, как бы имея чудовище.

– Странно.

– С ним и тут – везде странно.

– Ясное дело, однако он или больной, или чудовищный храбрец… со страшным сдвигом… то есть, совсем больной.

___________________

Любовь Деметрия к этой женщине внушали ревность и зависть не только его супругам, но и друзьям. Однажды от него прибыло посольство к Лисимаху, и тот, на досуге, показывал гостям глубокие шрамы у себя на бедрах и на руках, и говорил, что это следы львиных когтей и что остались они после схватки со зверем, наедине с которым запер его когда-то царь Александр. Тут послы со смехом заметили, что их царь тоже носит на шее следы от укусов дикого и страшного зверя – Ламии.

Удивительно, как Деметрий, который вначале питал отвращение к Филе из-за различия в годах, впоследствии не устоял перед Ламией и так долго любил ее, уж отцветшую и стареющую! Однажды за пиром Ламия играла на флейте, и Деметрий спросил Демо, по прозвищу Бешеная: «Ну, как на твой взгляд?» – «На мой взгляд – старуха, государь», – отвечала гетера. В другой раз, указывая на изысканные блюда, которые подали к столу, Деметрий сказал ей: «Видишь, сколько всего посылает мне моя Ламия?» – «А ты поспи еще с моей матерью – она пошлет тебе и того больше», – возразила Демо.

Часто рассказывают о возражении Ламии на знаменитый приговор Бокхорида.

Один египтянин был влюблен в гетеру Тониду, но та назначила огромную плату, а потом ему привиделось во сне соитие с нею, и страсть его сразу иссякла.

Тогда Тонида через суд потребовала назначенной ею суммы. Выслушав обстоятельства дела, Бокхорид велел ответчику отсчитать все деньги сполна, положить монеты в сосуд и провести несколько раз перед глазами гетеры, а истице – забрать тень сосуда, ибо сон – не более, чем тень действительности.

Приговор этот Ламия считала несправедливым. Ведь желание гетеры получить деньги, рассуждала Ламия, тень не уняла, а сон страсть влюбленного утолил.

Вот что можно рассказать о Ламии.

___________________

– Мне интересно, кто и как дал ей дивное имечко… ламия… это же чудовищно страшно…

– Ночью можно не проснуться.

– Какой диагноз был у дающего… щей… щих…?

– Безнадежный.

– А с другой стороны, предупреждение было дано. Искреннее и честное. А про ребенка как они узнали, что девочка вырастет… такой…

– Еще какое предупреждение.

– А дальше… не помню слова песни про безумцев в точности… помнится, однако, была безумно жалостливая…

Луна взошла

(Судьба изменила)

Все цари заключили союз против Антигона и сплотили свои силы воедино. Деметрий соединился с отцом и, видя, что Антигон готовится к войне с таким честолюбивым рвением, какого трудно было ожидать в его годы, сам ощутил новый прилив мужества и бодрости. Между тем, если бы Антигон пошел хоть на малые уступки и несколько умерил свое непомерное властолюбие, он до конца удержал бы главенство среди царей и передал его сыну. Однако, суровый и спесивый от природы…

___________________

– Он, что? и в колыбельке был суровый и спесивый? прямо качался с суровым видом? и как там? спесиво?

– Что ты прицепился? Красивая фраза…

___________________

…столь же резкий в речах, как и в поступках, он раздражал и восстанавливал против себя многих молодых и могущественных соперников. И в тот раз он хвастливо говорил о своих врагах, что без труда разгонит их сборище, как одним камнем или криком прогоняют птиц, слетевшихся клевать зерна.

У Антигона было собрано свыше семидесяти тысяч пехоты, десять тысяч конницы и семьдесят пять слонов, у неприятелей – конницы на пятьсот клинков больше, слонов четыреста да сто двадцать боевых колесниц; пехоты, правда, всего шестьдесят четыре тысячи. Когда оба войска сошлись, настроение Антигона изменилось, надежды его поколебались, но намерения остались неизменны. Прежде в битвах он бывал всегда самоуверен и неприступно горд, говорил громко и надменно, а нередко отпускал язвительные остроты даже во время рукопашной, выказывая этим твердость духа и презрение к врагу. Теперь, напротив, его видели молчаливым и задумчивым, он представил сына воинам и назвал его своим преемником. Но в особенности всех поразило вот что: Антигон Монофтальм закрылся наедине с Деметрием в своей палатке и держал с ним совет, тогда как раньше не посвящал в свои замыслы даже сына, но все решал сам, в полном одиночестве, а затем лишь объявлял эти решения и распоряжался, ничего в них не меняя. Рассказывают, что однажды, еще в ранние годы, Деметрий спросил отца, когда они будут сниматься с лагеря, и Антигон в сердцах воскликнул: «Ты что же, боишься, что один из всего войска не услышишь трубы?»

Кроме всего прочего обоих тревожили и угнетали дурные знамения.

Деметрию приснился Александр в