Сенека. Наставник императора - Анатолий Гаврилович Ильяхов

При родах Агриппина едва не умерла. Агенобарбу, как всегда, нетрезвому, сообщили новость, когда он отдыхал «на тёплых водах» в Байях. Знакомые кинулись поздравлять отца с наследником, но он пожал плечами и с невозмутимым видом сказал:

– Зря ваши поздравления! Я всегда буду сомневаться, что сын этот от меня. И вообще, я не уверен, что моя жена способна родить что-либо, кроме будущего ужаса и горя для людей.

За эти слова Агенобарб получил проклятие от супруги и через время умер от водянки, так и не пожелав увидеть сына. По традиции сына-первенца назвали именем отца – так и записали: Луций Домиций Агенобарб Младший.

От предков по линии отца малышу достался цвет волос с бронзовым отливом, за что Агенобарбы получили прозвище Рыжебородые. Ничего достойного от этого рода ожидать не приходилось, кроме проявления надменности и безрассудности в поступках.

* * *

Завершив погребальные хлопоты, молодая вдова грустила недолго. Теперь она была богата! Она свободная женщина, имеющая сына, в котором течёт кровь божественного Августа. Чем не повод искать путей к римскому престолу?

Однажды глубоко за полночь Агриппина неожиданно проснулась. Поняла, что привиделся сон… Странный сон: будто она лежит обнажённая, с колосьями пшеницы на груди, прорастающими из её лона…

Божественный знак? Она никогда не сомневалась, что в жизни каждого человека многое в его судьбе зависит от воли богов. Одному суждено родиться сразу рабом или стать им позже, позволив себя пленить, продать и превратиться в безропотного исполнителя чужой воли. Другому – стать избранником судьбы, господином тех рабов.

С рассветом Агриппина отослала слугу в дом Фрасилла, известного в Риме толкователя снов. При жизни Тиберия он служил у него астрологом.

Фрасилл в своё время удивил Тиберия своими предсказаниями и с тех пор постоянно находился при императоре. Без его совета ни одно решение не принималось – будь то объявление войны или приём посланников чужеземного государства. Однако у этой удачи была и оборотная сторона. Давая Тиберию чуть ли не ежедневные прогнозы, астролог нередко рисковал жизнью, поскольку предсказания иной раз не совпадали с пожеланиями императора.

Однажды Фрасилл рассмотрел в гороскопе неблагоприятные для императора аспекты. Решил скрыть, но под давлением Тиберия сказал правду:

– Рим погрузится в глубокую скорбь после скорой смерти императора.

В тот же миг на лице императора появились признаки надвигающегося гнева, и тогда Фрасилл хладнокровно добавил:

– Я сказал не всё, цезарь. Звёзды говорят, что ты умрёшь на другой день после моей смерти.

Этот обман помог: император передумал убивать астролога, но сам вскоре действительно умер.

Во время погребальной суматохи Фрасилл исчез из дворцовых покоев, а позднее купил дом в районе для зажиточных римлян и потихоньку оказывал римлянам услуги в толковании снов. Составлял предсказания для всех желающих знать свою судьбу.

 * * *

С раннего утра Фрасилл занимался составлением звёздных карт, которые отдавал торговцу на продажу. Поэтому был недоволен посещением незваной гостьи. Выслушав сбивчивый пересказ сновидения, он в недоумении пожал плечами.

– Не вижу ничего необычного и странного. Во сне человеческая душа освобождается от всех забот, желая общаться с богами. Ведь днём в делах и суете человек редко вспоминает о вечном. Зато во сне боги по присущей им неусыпности и заботливости сообщают человеку свою волю. Не каждому, но если человека посетило сновидение, его передают боги.

Фрасилл посмотрел на Агриппину. Заметив её интерес к тому, что он говорил, и продолжил:

– Боги выражают волю людям во сне с помощью чувственных знамений. Именно они требуют толкования. В твоём сновидении появились пшеничные колосья на стеблях, тянущиеся к груди. Это знамение означает вскормленного тобой ребёнка. У тебя сын? Правильно! На этом я бы закончил толкование, но ты говоришь, что колосья выходили из материнского лона?

– Да.

– И это уже имеет довольно странный смысл, о котором я бы умолчал. Ты действительно хочешь услышать ответ?

– Хочу узнать, что готовит мне и моему сыну будущее. Не за тем ли я пришла? – занервничала Агриппина.

– Хорошо, скажу.

Фрасилл прокашлялся и кратко произнёс:

– Совокупление.

– О чём ты говоришь, выживший из ума старик! – вознегодовала Агриппина.

– Я всего лишь человек, знающий науку толкования сновидений, онейрокритику. Я наблюдаю в знамении совокупление сына с родной матерью. Хотя то, о чём говорит толкователь, не следует воспринимать дословно. Слово «совокупление» может иметь и такое значение, которое не возмутит твой слух. К примеру, может статься, что сын, живший отдельно, переедет в дом к матери и останется там жить, окружённый её любовью и вниманием.

Он перевёл дыхание. Было заметно, что говорит он неохотно, словно знал наперёд, чем на деле завершится предсказание.

– Но пока твой сын мал годами, тебе не придётся тревожиться. А когда сын станет взрослым, мать его не удержит. Боги предостерегают тебя от излишней любви к сыну, чрезмерной привязанности. Могу предположить, что любовь твоя к сыну обернётся насилием над тобой с его стороны.

Надеясь, что Агриппина удовлетворилась его словами и сейчас уйдёт, Фрасилл повернулся к рабочему столу. Взял в руки исписанный лист папируса и в задумчивом размышлении сказал, наверное, уже для себя:

– В преклонных годах человек представляет собой пристанище для всех бедствий по причине того, что к этому возрасту скапливаются в нём все последствия от болезней и жизненных невзгод. Но величайшее утешение в моей старости и высочайшее удовольствие – это приятные воспоминания о том, как много пользы и добра я принёс людям.

Словно в оправдание собственной мягкости, он повернулся к Агриппине и добавил:

– Пишу полезный трактат «Астрологические таблицы». Думаю, астрологи будут мне благодарны.

Заметив, что посетительница, оставив на столе золотую монету, не уходит, с удивлением спросил:

– Неужели ты удовлетворишься моим толкованием, будешь следовать без тени сомнений? Всегда сомневайся ради того, чтобы найти выход. Даже когда боги пошлют тебя на смерть, но завтра – разве не будешь ты ломать себе голову, как умереть не завтра, а послезавтра?

Агриппина упрямо сжала губы.

– Я думаю не о себе. Хочу знать, что боги уготовили моему малышу.

Фрасилл грубо оборвал её:

– Он ещё ребёнок! Что ты хочешь от него? Ну, услышишь что-либо о его будущем – думаешь, ему это поможет? Часто бывает, что знать будущее не полезно, а даже вредно: ведь это ужасно – сокрушаться о том, чему нельзя помочь, и не иметь последнего утешения – надежды. Если боги захотят открыть твоему сыну будущее, они сделают это вполне ясным образом, понятным без предсказателя.

Агриппина оставалась