Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

от этих женщин показаний в том, что они якобы помогали установить связь между партизанами и находящимися в лагере военнопленными. С этой целью были арестованы шесть женщин, из них одна с пятилетним ребенком. От них добивались вымышленных показаний теми же методами: раздевали, бросали на скамью, били палками и шомполами. Но никакие мучения и пытки не могли вынудить у советских женщин ложных признаний. Они падали без сознания, но не сказали ни слова.

– Как вела себя женщина, у которой был ребенок, – спрашивает прокурор, – и как вел себя ребенок?

Лангхельд. – Ребенок сначала цеплялся за мать, плакал, а затем отполз в угол и забился там в страшном испуге.

На следующий день Лангхельд написал служебную записку в местную комендатуру, указав, что якобы им вскрыто пять случаев связи партизан с военнопленными. Местная комендатура увезла пятерых женщин и, как выяснилось впоследствии, расстреляла.

Прокурор. – Но ведь женщин было шесть. Что же стало с шестой?

Лангхельд бесстрастным тоном показывает, что шестая в ту же ночь умерла от побоев и поэтому для него не было смысла включать ее в служебную записку. Этой шестой и была женщина с пятилетним ребенком.

На вопрос прокурора, что же стало с ребенком, Лангхельд отвечает: он цеплялся за мертвую мать, громко кричал. Ефрейтору, который пришел, чтобы вытащить труп женщины из помещения, это надоело, и он застрелил ребенка.

Ропот возмущения пробегает по залу. Подлые детоубийцы. Они ответят за свои чудовищные злодеяния.

Допрос продолжается.

Прокурор спрашивает подсудимого, являлись ли подобные случаи единичными или они были системой в германской армии.

– Это имело место всюду, было системой, – отвечает Лангхельд.

Он далее указывает, что эту систему утверждали и поощряли приказы и распоряжения германского правительства и командования германской армии. На вопрос прокурора – значит, можно считать установленным, что приказы о массовом уничтожении ни в чем не повинных советских людей исходили от германского правительства, Лангхельд отвечает твердо и четко: да. Он приводит факт, когда по его распоряжению в Дарницком лагере были расстреляны десять ни в чем не повинных офицеров Красной Армии, чтобы «предупредить побеги».

– Эта моя инициатива, – добавляет он, – была полностью одобрена командованием.

Лангхельд признает, что он не только знал о существовании так называемого газового автомобиля – специально оборудованной автомашины для удушения советских людей окисью углерода, но и видел лично эту машину, наблюдал, как производится в нее погрузка советских граждан.

Из дальнейших показаний Лангхельда выясняется страшная картина режима террора и провокаций, царившая в немецких лагерях военнопленных. В этих лагерях вместе с военнопленными содержалось под видом военнопленных и гражданское население. Военнопленных и содержащихся под видом военнопленных гражданских лиц морили голодом, травили собаками, уничтожали под всяким предлогом и вовсе без предлогов. Лангхельд приводит такой факт. В одном из лагерей пленные жили под открытым небом. Чтобы согреться, они по ночам зажигали костры. Лагерное начальство само давало на это разрешение, а затем солдаты открывали стрельбу по беззащитным людям, собравшимся у костров. Это была заранее обдуманная изуверская провокация.

– Скажите, Лангхельд, – спрашивает прокурор, – сколько лично вы уничтожили советских граждан?

Фашистский палач глубокомысленно поднимает глаза кверху, минуту думает и отвечает:

– Точно цифру назвать затрудняюсь, но полагаю, что не менее ста.

Прокурор. – А известно ли вам, сколько всего было уничтожено немцами советских людей за время оккупации Харькова и Харьковской области?

Лангхельд. – Я слышал, что было уничтожено более тридцати тысяч человек. Столько же, а то и больше уничтожено в Киеве, около пятнадцати тысяч – в Полтаве.

Так Лангхельд и ему подобные проводили на практике указание германского правительства о массовом истреблении советских людей.

Председатель суда, генерал-майор юстиции Мясник уточняет путь палача Лангхельда по советской земле. Он был в Полтаве, под Киевом, в Дергачах, в Россоши.

Председатель. – И везде вы принимали такое активное участие в истреблении советских людей?

Лангхельд. – Да, везде.

Председатель. – Вам неизвестны случаи, когда германское командование привлекало бы своих офицеров к ответственности за издевательства над мирным населением?

Лангхельду этот вопрос кажется непонятным – такая практика не только не наказывалась, но всячески поощрялась германским командованием. И на вопрос председателя, за что он получил три награды, не за то ли, что так рьяно уничтожал советских людей, Лангхельд отвечает:

– Да, я старался выполнять приказы моего начальства.

Председатель. – Вопрос имеет член суда тов. Харчев.

Член суда тов. Харчев. – По каким мотивам и когда вы вступили в национал-социалистскую партию?

Лангхельд. – В национал-социалистскую партию я вступил в 1933 году главным образом потому, что считал ее программу правильной.

Председатель. – У экспертов имеются какие-либо вопросы к подсудимому Лангхельду?

Эксперты. – Вопросов не имеется.

Председатель (к защите). – Имеются ли у защиты вопросы к подсудимому?

Защитник Коммодов. – Чем подсудимый Лангхельд занимался до войны?

Лангхельд. – До войны я был чиновником в городском управлении города Франкфурта-на-Майне.

Коммодов. – С какого времени вы на Восточном фронте?

Лангхельд. – С начала войны.

Коммодов. – Разделяли ли вы взгляды национал-социалистской партии до вступления в партию?

Лангхельд. – Нет, я до этого не был членом партии.

Коммодов. – Принимали ли вы участие в войне 1914–1918 гг.?

Лангхельд. – Да, я был участником мировой войны 1914–1918 гг.

Коммодов. – Как вы объясните личное свое участие в совершении тех преступлений, в которых признаете себя виновным?

Лангхельд. – Я выполнял приказы своего начальства, и если бы я их не выполнил, то был бы предан военно-полевому суду.

Председатель. – У защиты имеются еще вопросы к подсудимому?

Защита. – Нет.

Логика фактов – самая сильная логика. Когда председатель суда, суммируя все факты, выявленные во время допроса Лангхельда, спрашивает его, считает ли он германское правительство и командование германской армии полностью ответственными за все эти злодеяния, за массовое истребление советских граждан, Лангхельд отвечает:

– Да, считаю.

После этого суд объявляет перерыв до 10 часов 16 декабря.

Утреннее заседание суда 16 декабря 1943 г.

Заседание начинается ровно в 10 часов утра.

Председатель, генерал-майор юстиции т. Мясников. – Судебное заседание Военного Трибунала продолжается. Продолжаем допрос подсудимого Лангхельд.

Вопрос председателя суда:

– Подсудимый Лангхельд, где вы видели «газовую машину»?

Подсудимый Лангхельд отвечает через переводчика Копылова.

– Я видел «газовую машину» в Харькове.

Председатель. – Когда?

Лангхельд. – Это было примерно в мае 1942 года, когда я был в служебной поездке в Харькове.

Председатель. – Опишите, что представляет собой «газовая машина».

Лангхельд. – Насколько я припоминаю, «газовая машина» представляет из себя автомобиль темно-серого цвета, совершенно закрытый, имеющий сзади герметически закрывающуюся дверь.

Председатель. – Сколько вмещала людей эта машина?

Лангхельд. – Примерно 60–70 человек.

Председатель. – При каких обстоятельствах вы видели эту «газовую машину» в Харькове?

Лангхельд. – Я был на Чернышевской улице, 76, где размещался штаб СД,