Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

очень много работы с арестованными, содержащимися в Харьковской тюрьме, но что, слава богу, у них имеется специальный метод, который помогает им освобождать тюрьмы от арестованных. Тогда я спросил у него, что это за специальный метод. Якобе ответил, что это «газовый автомобиль». Когда я услыхал термин «газовый автомобиль», я вспомнил, что мне было известно еще в Германии об этой машине. Я помню об этой машине со времени пребывания под Варшавой, где мне приходилось наблюдать, как при помощи этой машины эвакуировали неблагонадежное население г. Варшавы. Из разговоров с секретарем национал-социалистской организации г. Варшавы Рихтером мне стало известно, что часть населения г. Варшавы эвакуировалась по железной дороге, а другая часть погружалась в «газовую машину» и уничтожалась. На мой вопрос, что это за машина, Рихтер ответил, что это самая обычная грузовая транспортная машина, но у нее выхлопные газы направляются в кузов, при помощи которых и уничтожаются находящиеся в ней люди. Подобного рода объяснения о «газовой машине» я получил также в сентябре 1942 г. в Риге от инженера-строителя Дегте и, кроме того, в мае 1942 г. от чиновника русского городского управления Майера, рассказавшего, что при помощи «газового автомобиля» уничтожалось мирное население г. Витебска. Об этих рассказах вышеуказанных лиц я вспомнил сейчас же, как только мне лейтенант Якобе сообщил, что в Харькове применяли «газовый автомобиль». Я попросил лейтенанта Якобе разрешить мне осмотреть эту машину. Лейтенант Якобе дал на это свое согласие, заявив, что как раз для этого есть подходящий момент, так как на следующий день в 6 часов утра будет происходить погрузка в этот «газовый автомобиль», и я могу явиться во двор тюрьмы и посмотреть. На следующий день я явился в условленное время во двор тюрьмы, где находился лейтенант Якобе, поздоровался с ним, после чего он показал мне стоящую во дворе машину. Это была самая обыкновенная военная машина, предназначенная для перевозок, только с герметически закрывающимся кузовом. Лейтенант Якобе открыл дверцы машины и показал мне. Внутри эта машина была обита железными листами, в полу машины имелись отверстия, через которые поступали выхлопные газы из мотора, при помощи которых и отравляли находящихся в ней людей. Вскоре после этого открылись двери тюрьмы и группами оттуда начали выводить арестованных. Среди них были женщины различных возрастов и старики, которые шли в сопровождении эсэсовцев. Особенно тяжелое впечатление произвел на меня вид этих людей: люди были исхудавшие, со всклокоченными волосами, со следами побоев на лице. Те из арестованных, которые не хотели идти, получали побои и пинки. Им дано было приказание направиться к машине и погрузиться в нее. Хочу добавить еще, что количество арестованных составляло примерно 60 человек. Когда началась погрузка в машину, часть арестованных пошла в машину, другая же часть не хотела входить и оказывала сопротивление, но насильно вталкивалась эсэсовцами пинками и ударами прикладов. Наблюдая это, я спросил лейтенанта Якобе, почему известно этим людям, что их ожидает в «газовой машине». Лейтенант Якобе ответил мне на это, что, собственно, людям не говорили о том, что их ожидает, но так как «газовая, машина» нашла уже широкое применение в Харькове, то многим, видимо, известно, что их ожидает в этой машине.

Прокурор. – Сколько раз вы наблюдали подобную погрузку в «газовую машину»?

Риц. – Я наблюдал это только единственный раз, о котором рассказываю.

Прокурор. – Присутствовали вы при массовых расстрелах советских граждан?

Риц. – Да, я принимал в этом участие.

Прокурор. – Расскажите об этом подробно.

Риц. – Ханебиттер мне сказал, что предстоит расстрел примерно 3000 человек, которые при занятии гор. Харькова советскими войсками приветствовали приход советской власти. Ханебиттер сказал мне, что я имею возможность присутствовать при этом расстреле.

Прокурор. – Вы сами напросились присутствовать при расстреле?

Риц. – Да, я сам просил майора Ханебиттер разрешить мне присутствовать при этой операции.

Прокурор. – Расскажите подробно об этом.

Риц. – 2 июня майор Ханебиттер, захватив меня, выехал с рядом офицеров в деревню, расположенную недалеко от г. Харькова, Надворки или Продворки, где должен был происходить расстрел. В пути мы обогнали три автомашины, нагруженные арестованными, в сопровождении эсэсовцев, которые также направлялись туда. Машина, на которой я ехал, обогнала машину с арестованными и прибыла на лесную поляну, где были подготовлены ямы. Эта поляна была оцеплена эсэсовцами. Вскоре после этого появились автомашины с арестованными. Ханебиттер сказал, что в этот день подлежит расстрелу до 300 человек. Арестованные были разделены на небольшие группы, которые поочередно расстреливались эсэсовцами из автоматов. Не хочу умалчивать и о своем участии в этой операции. Майор Ханебиттер сказал мне: «Покажите, на что вы способны», – и я, как военный человек, офицер, не отказался от этого, взял у одного из эсэсовцев автомат и дал очередь по арестованным.

Прокурор. – Среди расстреливаемых были женщины и дети?

Риц. – Да, я помню, что была женщина с ребенком. Женщина, пытаясь спасти ребенка, прикрыла его своим телом, но это не помогло, так как пули пронизали ее и ребенка.

Прокурор. – Сколько человек было в этот раз расстреляно в вашем присутствии?

Риц. – Мне майор Ханебиттер сказал, что в этот день должно было быть расстреляно до 300 человек.

Прокурор. – Не видели ли в ямах, в которых хоронили расстреливаемых людей, умерщвленных при помощи «газового автомобиля»?

Риц. – Да, когда мы, офицеры, потом осмотрели место расстрела, то лейтенант Якобе показал мне одну из ям, где из-под слегка присыпанной земли видны были очертания человеческих трупов. Якобе сказал, что вот, дескать, пассажиры вчерашней поездки на «газовом автомобиле».

Прокурор. – Вы занимались допросами арестованных мирных советских граждан?

Риц. – Да, я принимал участие в допросах советских граждан в городе Таганроге.

Прокурор. – Расскажите, как вы допрашивали советских граждан.

Риц. – Сначала я допрашивал арестованных согласно тем юридическим познаниям, которыми я обладал. Однако вскоре ко мне явился начальник зондеркоманды города Таганрога Эккер, который заявил, что так дальше дело не пойдет, что люди эти толстокожие и к ним надо применять другие меры. И тогда я начал избивать их на допросах.

Прокурор. – Побои были системой допроса советских граждан?

Риц. – Да, можно со всей определенностью сказать, что были системой. В городе Харькове, как я уже раньше показал, я имел возможность присутствовать при допросах и убедился, что все, начиная с начальника и кончая младшим чином зондеркоманды, избивали, причем сильно избивали на допросах. Так что, повторяю, это, безусловно, система.

Прокурор. – Вот вы, Риц, человек с высшим юридическим образованием, очевидно, считающий себя человеком культурным, как вы могли не только наблюдать эти избиения, но и принимать в них активное участие, расстреливать ни в чем не