Аркадий Райкин - Елизавета Уварова

Путь театра лежал в далекий Ташкент. Там, получив тесную комнатушку с глиняным полом, родители оставили маленькую Катю на попечение хозяйки квартиры. Поскольку М. О. Янковский поехать с театром не смог, Райкин теперь уже фактически стал художественным руководителем Ленинградского театра эстрады и миниатюр, поступившего в распоряжение политуправления Военно-морского флота.

Семья оказалась разбросанной по необъятной стране. Родители, сестра Белла и четырнадцатилетний брат Максим оставались в Ленинграде. Первые месяцы о них ничего не было известно. Лишь в начале 1942 года Аркадий Исаакович узнал от знакомого генерала, что тот помог его родным эвакуироваться в Уфу, где в это время находилась сестра Софья с мужем, известным авиаконструктором М. Анцеловичем. В голодном и холодном блокадном Ленинграде их немного поддерживали бутылочки с рыбьим жиром, когда-то предназначенные Аркадию и чудом сохранившиеся в кухонном холодном шкафу. Райкину не один год удавалось, используя свои актерские данные, делать вид, что он с отвращением пьет лекарство. Якобы опустевшие бутылочки он прятал в глубину ящика под кухонным окном, заменявшего в те времена холодильник. Там они и простояли, пока случайно не были обнаружены, когда семья уже начала голодать. Но здоровье отца, могучего, сильного человека, было подорвано: незаживающая язва на ноге, больное сердце, полное истощение. Вывезенный летом 1942 года вместе с семьей из Ленинграда в Уфу, он оказался в госпитале, ему грозила ампутация ноги. Но смерть все-таки стала результатом пережитой блокады. В госпитале хорошо кормили, и родные тоже приносили еду. Он, после пережитого голода, не мог удержаться и съедал всё, и истощенный организм не выдержал такой нагрузки. Мечта Исаака Давидовича увидеть обожаемую внучку Катю не осуществилась — его похоронили в Уфе. В дальнейший путь отправились втроем. После смерти мужа Елизавета Борисовна чувствовала себя плохо, болела и Белла, и все бытовые заботы легли на плечи Максима.

В Ташкенте досталось тягот и маленькой Кате. Родители постоянно посылали ее хозяйке продукты, но до девочки они, конечно, не доходили. Всегда голодная, с дизентерией, в экземе (жила вместе с поросятами), она собирала объедки и находилась на грани полного истощения, когда приехала бабушка с Беллой и Максимом. «Если бы бабушка приехала за мной на два месяца позже, я бы недотянула», — вспоминает Екатерина

Аркадьевна. Теперь пятилетняя Катя оказалась в надежных руках. Дважды, по словам Максима Исааковича, брату с женой удавалось «заскочить» в Ташкент, привезти продукты и деньги. Однажды он даже дал два концерта. Но по тем временам это оказывалось всё же недостаточным, и Максиму вместо школы приходилось проводить время на базаре, где он обменивал вещи на продукты. Наконец весной 1944 года пришла телеграмма с вызовом в Москву.

В столице некоторое время все жили в общежитии Центрального дома Красной армии. Екатерина Аркадьевна вспоминает, что отцу удалось ненадолго отправить ее с бабушкой на пароходе в Плес, где была база отдыха театральных работников. С родителями, продолжавшими с театром ездить по фронтам, Кате приходилось видеться нечасто. Только после окончания войны, в конце лета 1945 года, они взяли ее с собой на гастроли в Сочи и задержались там на отдых. Как бы наверстывая упущенное, отец проводил с ней много времени — вместе плавали, бегали, играли в мяч. Вернувшись в Ленинград, девочка пошла в школу в первый класс, немного опоздав к началу занятий.

Максим в Москве за несколько месяцев экстерном окончил восьмой класс, поступил в строительный техникум, где успел проучиться один год, после чего тоже вернулся в родной Ленинград. В 1946 году он поступил в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК) на курс В. В. Сладкопевцева.

Ленинградская квартира на Троицкой (ныне улица Рубинштейна) оказалась занята, и все родственники поселились в большой комнате Райкиных на Греческом проспекте. «Когда мама, Белла и я вошли в комнату, — вспоминал Максим Исаакович в книге «Про то и про это» (М., 2006), — мы не обнаружили там ряда вещей. Исчезли картины со стен, красивое венецианское зеркало в резной раме, два кожаных кресла, а старинное бюро со взломанными и опустошенными ящиками почему-то стояло в коридоре». Потом пропавшие вещи «случайно» нашлись в комнате соседа. Только после приезда Аркадия Исааковича удалось их с немалыми усилиями вернуть. Нетрудно представить, как сложились отношения с соседями!