Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен

тем, что удалось принести с собой, а женщины разбрасывали грунт в лесу, чтобы скрыть любые улики от подозрительных глаз. Даже Ирена помогала отцу. Своими маленькими ручками она царапала землю и разбрасывала ее вокруг. Они выстилали пол бункера мхом, а стены укрепляли крепкими ветками.

На пятый день их убежище было готово.

«Первая ночь в нашей землянке была настоящим кошмаром, – позже рассказывала Шурка внукам и показывала им рисунки, которые сделала Ирена. – Мне было трудно спать… все мое тело ныло. Казалось, что земля подо мной шевелилась, и каждый шорох заставлял меня вздрагивать. Где-то вдали я слышала вой волков и свист ветра, но больше всего меня беспокоил маленький Ицхак. Мы все беспокоились о нем. Он был слабым и бледным, и когда я давала ему пососать тряпочку, смоченную в молоке, он смотрел на меня грустными глазами и отворачивал голову. Иногда он тихонько всхлипывал, как будто говорил мне, как ему тяжело, как он слаб, и это разрывало мне сердце».

Они начали свою жизнь лесных людей. Бункер был слишком мал и тесен. Всем было трудно в нем спать. Ночи стали холодными, а дни – короткими.

Постепенно они стали привыкать к тяжелой реальности. Смирившись с новыми обстоятельствами, Шурка и Тайба отправлялись за дровами для костра, чтобы приготовить принесенные с собой картошку и капусту. Время от времени они встречали других женщин, которые жили в лесу.

Ирена все время бегала, собирала желуди и играла с сосновыми иголками. Шурка присматривала за Ицхаком, пытаясь его подбодрить, заставить его смеяться. Тайба искала ягоды и съедобные растения. Авраам исчезал на несколько часов и возвращался с овощами и буханкой хлеба. Яков Мендель каждый день пытался понемногу убираться, расширять бункер, улучшая, насколько это возможно, жизнь всей семьи.

Тайба убеждала его попытаться найти родственников или знакомых, которые, как она знала, также прятались в лесу, но он не хотел покидать свое место.

– У каждого здесь свои обязанности, – сказал он ей. – Авраам – Мистер Изобилие – министр снабжения, а я – министр внутренних дел.

– Тогда я – министр питания и кулинарии, – рассмеялась Тайба.

– А я кто? – спросила Ирена.

– Ты – принцесса леса.

На второй неделе к ним присоединилась еще одна семья. Семья Кофит, как и они, приехала из Острув-Любельского и ушла в лес.

– Что нового в Оструве? – спросила Шурка, надеясь услышать, что, может быть, они напрасно беспокоились и им можно вернуться обратно.

– С каждым днем становится все хуже и хуже.

– Все было и так уже плохо.

– Ситуация ухудшается с каждым днем. Проводятся акции, поляки говорят, что немцы хотят очистить гетто.

– А известно, куда увезли евреев?

– Никто из увезенных не вернулся. Говорят, что… – начала Лия Кофит, но Авраам поспешил ее остановить. Ирена не пропускала ни одного сказанного слова.

Яков Мендель и Авраам были рады новым людям. Было приятнее, когда рядом живет другая семья и есть с кем поговорить. К тому же появились дети, с которыми могла играть Ирена.

Обладая каким-никаким опытом, они помогли новоприбывшим построить бункер недалеко от их собственного.

– Мой дедушка строит лучшие бункеры в мире, – гордо сказала Ирена.

– А твоя бабушка? – спросила Тайба.

– Ты готовишь лучший суп во всем лесу!

Прошел месяц, они по-прежнему каждую ночь все вместе собирались в бункере: Шидловские в своем бункере, а Кофиты – в своем.

«Этот период был самым трудным, – спустя годы Шурка с улыбкой рассказывала своим внукам. – Совсем другая жизнь, каждый заботился только о себе. Мы были как маленькие племена, разбросанные по лесам. Остальные были как тени, проходящие рядом с нами в ночи. Иногда мы встречали знакомых. У каждой семьи была своя история и свой способ выживания. Мы пытались подбадривать друг друга. В конце сентября до нас дошли слухи, что гетто ликвидировано раз и навсегда, а все его обитатели отправлены в концентрационные лагеря. Мы чувствовали, что, возможно, нам повезло. Прошло еще несколько недель, и мы практически забыли о своей предыдущей жизни – казалось, мы всегда так и жили.

Люди могут адаптироваться к чему угодно. Правда в том, что наше выживание во многом было заслугой моего Авраама, Мистера Изобилие, который каким-то образом умудрялся добывать нам хлеб и овощи. И я никогда не спрашивала его, как он это делает».

Осень сменилась зимой. Дни стали короче, дули сильные ветры. Совсем скоро наступит время снега и настоящих холодов.

Однажды утром несколько мужчин, одетых в солдатскую форму, остановились возле их лагеря. Они позвали Авраама и Якова Менделя. Когда эти двое вернулись, их лица сияли от счастья.

– Мы уходим! – радостно крикнул Авраам. – Быстро собирайтесь!

– Куда теперь?

– Недалеко отсюда. Нас пригласили в семейный лагерь, будем вместе со всеми, как ты и хотела. Пошли, нам пора. Нас там уже ждут.

– А наш бункер?

– Он останется здесь. Кто знает… может быть, когда-нибудь он нам снова понадобится.

– У нас будет целых два лесных дома! – радостно воскликнула Шурка. – Как ты думаешь, в лагере будет лучше, чем здесь?

– Я уверен, что лучше. Они разбили организованный безопасный семейный лагерь прямо рядом с лагерем бойцов. Мы будем частью одной большой семьи – партизан Ехиэля Гриншпена.

Они быстро собрали свои вещи, сложили одеяла, немного инструментов, которые привезли из гетто, и одежду и отправились к новому месту встречи – семейному лагерю.

Еще до того, как они увидели людей, до них донесся запах мяса и костра. Приближаясь, они услышали приглушенные голоса людей, а когда вышли из леса, то увидели и их самих. Словно в большом муравейнике, каждый был занят своим делом: кто-то хлопотал вокруг костра и готовил пищу, кто-то начищал оружие или перевязывал раненых, кто-то мастерил. Все делалось молча. Никто не мог повысить голос или громко засмеяться.

Увидев приближающуюся группу, все прекратили свои дела и собрались, чтобы посмотреть на пришельцев. На мгновение все насторожились, опасаясь, как бы за новоприбывшими не следовали охотники за евреями.

– Смотрите, вон два Якова Менделя, – сказал один из этих людей, а другой прошептал:

– Добро пожаловать к нам, евреи!

И они тут же поспешили к этим людям со слезами радости. Все говорили и расспрашивали друг друга, надеясь, что у них есть какие-то новости о родственниках, которые остались.

– Мы слышали, что они зачистили Острувское гетто.

– Все евреи сели в поезда.

– Вы хоть понимаете значение этих поездов? Это не путешествие к свободе, это марш смерти.

Одна женщина с ясными глазами подала им миски с супом, желая поддержать их.

– Ешьте, ешьте, – подбадривала она их.

– Это наше фирменное блюдо, – смеялась