Венская рапсодия - Юлия Дростен

Гуляя, Макс припомнил, что и его мать в многочисленных письмах подчеркивала преимущества супружеского союза с подругой детства.

«Представляю себе, какое разочарование они обе испытают, если мы с Нелли не поженимся», — подумал он.

Прислонившись к толстому стволу старой яблони, Макс достал из кармана брюк портсигар.

Женитьба принесла бы семье Кальман много пользы. Отцу — новые деловые возможности, матери — упрочение связи с аристократией, а сестре — расширение брачных горизонтов, если бы, конечно, она решилась выйти замуж. В последнем Макс сомневался. С тех пор как он встретил Изабеллу на бале-маскараде в будапештской опере в мужском костюме и в сопровождении восхитительной, но, к сожалению, незнакомой ему дамы, он понял, что сестра предпочитает женщин. Сам же он стремился к военной карьере в генеральном штабе императорской и королевской армии, а для этой цели было полезно обзавестись супругой из аристократического католического рода. Авторитет, влияние и власть в Дунайской монархии приобретали лишь те, кому удавалось пробиться поближе к Габсбургам. Еврейскому буржуа, несмотря на закон о свободе вероисповедания, туда по-прежнему дороги не было. В этом заключалась еще одна причина, по которой Макс хотел креститься.

Он закурил и стал смотреть на ласточек, выделывавших пируэты в безоблачном небе.

За те годы, которые он не видел Нелли, она внешне превратилась во взрослую женщину, но внутри осталась все той же доброй застенчивой девочкой, которой постоянно доставалось от властной матери. Макс очень ценил Нелли, и не в последнюю очередь — за ее покладистый характер. Она не была красавицей, но ведь красота быстро проходит. К тому же сегодня барышня Батори с ее густыми темными локонами и мягким взглядом показалась Максу по-настоящему хорошенькой. Возбуждение от встречи, неуверенность и застенчивость манили и очаровывали. Макс не сомневался, что они станут добрыми супругами. Однако его сердце не покидало сомнение. Достаточно ли холодного расчета, чтобы два человека счастливо провели вместе остаток жизни?

«А как же страсть? — пронеслось у него в голове. — Как же глубокие чувства и увлеченность?»

Изабелла как-то сказала брату, что без страсти ее жизнь лишилась бы смысла. Но сестрица была безнадежно романтичной и безгранично упрямой, что, по мнению Макса, едва ли способствовало счастью.

Во всяком случае, они с Нелли были не чужими и знали друг друга с детства. И все же Максу казалось, будто он пытается выиграть в лотерею. Интересно, чувствует ли Нелли то же самое?

Макс понял, что не имеет ни малейшего понятия о том, что творится в голове у будущей невесты, и решил, что им непременно нужно узнать друг друга получше, прежде чем связывать себя узами брака.

Его мысли прервал тихий шорох. Казалось, по лугу шагает ребенок и ведет руками по траве. «Нелли?» — пронеслось в голове у Макса. Он быстро бросил наполовину выкуренную сигарету и потушил ее носком туфли. Осторожно выглянув из-за яблони, он увидел прелестную девушку, направлявшуюся к дереву, за которым он стоял.

Незнакомка смотрела себе под ноги и не заметила мужчину. К груди она крепко прижимала черного котенка.

— Ах, мурлыка, — услышал Макс, — если бы ты знал, как я скучаю по Вене! Деревенская жизнь совсем не для меня. Тут так скучно, что помереть можно.

Он с удивлением отметил, что девушка говорит не по-венгерски, а на немецком. Для Пусты это было необычно. Тут Макс сообразил, что его могут заметить, и быстро спрятался за дерево.

Жалобы продолжились:

— Хуже скуки только баронесса. Говорю тебе, мурлыка, такой ведьмы я еще не встречала. Я ей не нравлюсь, и она все время находит повод придраться. Но ведь и я ее терпеть не могу. Рано или поздно я выйду из себя и скажу ей все, что думаю! — Девушка глубоко вздохнула.

Макс улыбнулся. Ему нравился венский говор и тембр голоса незнакомки. Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой: он знал немало красавиц из Вены, но не эту. Девушка тем временем дошла до яблони, за которой прятался Макс, и села на траву.

— Нет, милый мурлыка, — вздохнула она подавленно, — об этом не стоит даже и думать. Баронессе не добиться, чтобы я забылась. Нужно доказать госпоже Пфайфер, что я способна на большее. Ее так огорчило мое последнее письмо. Она ответила, что я, видимо, никогда не найду постоянного места и что это ее вина, поскольку она была со мной недостаточно строга. Меня очень ранили ее слова, мурлыка. Госпожу Пфайфер мне хочется разочаровать меньше всех на свете…

Макс услышал тихие всхлипывания и наморщил лоб. Плачущие женщины заставляли его нервничать, поскольку вызывали настоятельную потребность устранить причину слез, даже если это было не в его силах. Настоящий кавалер, он стремился избавить даму от любых сложностей. Если это не представлялось возможным, Макс ощущал себя беспомощным, а такое состояние он ненавидел.

— У меня ведь правда самые благие намерения, — пролепетала девушка за деревом. — Но всякий раз что-нибудь идет не так. Мне кажется, было большой глупостью пойти в школу хозяйственных профессий! Я превратилась в вечно недовольную ворчунью, мурлыка. Так назвала меня в письме госпожа Пфайфер, и она права!

Всхлипывания стали громче.

Макс осторожно выглянул из-за дерева. За стволом, так близко, что он мог коснуться ее спутанных светло-рыжих волос, сидела девушка. Она крепко держала котенка и прижималась лбом к его маленькому тельцу. Плечи незнакомки сотрясались от плача.

Молодой Кальман помедлил, затем достал из кармана брюк носовой платок и осторожно протянул его девушке.

— Вот, возьмите. — Он помахал платком у нее перед лицом.

— Иисус и Мария! — Бедняжка испуганно отпрянула и вскинула руку, защищаясь. Котенок использовал подвернувшуюся возможность сбежать и устремился прочь по лугу.

Макс отдернул руку и вышел из-за дерева.

— Простите меня. Я не собирался вас пугать. Вы так отчаянно рыдали, что мне захотелось вас утешить. — Он присел рядом с ней. — Может быть, возьмете для начала мой платок?

Девушка тыльной стороной ладони отерла глаза.

— Вам следовало сразу себя обнаружить.

— Вы правы, — согласился он. — Нов какой момент было бы уместно прервать вашу исповедь?

Девушка смущенно молчала. Макс украдкой разглядывал ее. Она оказалась очень хорошенькой. Светло-рыжие волосы она собрала в пучок. Нежную кожу шеи и щек покрывал легкий золотистый загар. Длинные темные ресницы обрамляли большие оленьи карие глаза. Пухлые губы красиво изгибались.

«Губы, приглашающие к поцелую», — подумал Кальман и ощутил прилив возбуждения. Чтобы отвлечься, он спросил:

— Вы здесь в гостях, как и я?

Девушка