Чёрный викинг - Бергсвейн Биргиссон

Выясняется, что ненцы считают народ сихиртя коренным народом, а также своим предшественником на сибирском побережье. Например, об этом рассказывается в ненецкой легенде «Вадесисалоку» о великане, который живёт у моря и ловит китов.[186]

Другой пример — старинная ненецкая народная песня, которая, по мнению одного русского археолога, намекает на коренной народ, живший на морском побережье:

Три брата Старшие в земляных домах, крытых дёрном,

Три брата, живущие на трёх разных мысах.

Братья охотятся на морского зверя,

Кита, моржа и тюленя.[187]

Оказывается, Тапани раскопал нечто весьма интересное.

* * *

В результате русских раскопок в XX веке на побережье Западной Сибири была обнаружена прибрежная культура, которая появилась в том регионе не позднее 500 г. н. э. и просуществовала до XVII века[188], после чего исчезла или, точнее, слилась с культурой тундровых ненцев, проживавших южнее. В своих легендах ненцы утверждают, что народ сихиртя жил промыслом морских млекопитающих. Поэтому вполне очевидно, что русские учёные хотели связать этот народ с прибрежной культурой, обнаруженной археологами.[189]

Большая часть раскопок старой прибрежной культуры производилась на полуострове Ямал, в 100 км к северу от полярного круга, но группы этих людей жили и восточнее, в районе Белого моря. Археологи приравнивают прибрежный народ к эскимосам и чуки-инуитам, проживавшим у Берингова пролива. Раскопки показали, что промысел моржей занимал особое место в этой культуре, а ещё её представители занимались промыслом тюленя и кита. Кости сухопутных животных находили гораздо реже. Было также заметно, что прибрежный народ проживал на том месте длительное время.[190]

Исследователи сосредоточили внимание на внутренних районах Печоры, где пересекаются прибрежная и сухопутная культуры. В позднем Средневековье здесь существовали связи между двумя культурами: печорские купцы покупали морские товары у ненцев с северного побережья или нанимали их для промысла тюленя и моржа и ловли рыбы и птицы для своих целей.[191] Здесь можно вспомнить арабов и их описание контактов между Юра и Вису.

Древняя охотничья культура оставила после себя такие инструменты, как гарпуны, стрелы, наконечники копий, которые использовались для промысла морского зверя, а также инструменты и предметы из моржовых клыков. Француз Пьер Мартин де ля Мартиньер прибыл в район Печоры в 1653 году. Он писал, что крыши домов местного прибрежного населения были сделаны из рыбьих костей (т. е. из китовых), крытых мхом. Одежда пошита из птичьих и тюленьих кож, женщины покрыты татуировками и носят кольца и серьги из рыбьих костей (моржовых клыков).

Русский археолог Чернецов считал, что нашёл останки именно таких домов на полуострове Ямал.[192] Жившие там люди выкапывали себе жилища в земле, а крыши делали из китовых костей и дёрна. Ненецкие легенды гласят, что этих людей всё ещё можно встретить под землёй. Тип жилищ является основным отличием этого народа от кочевников внутренних районов, которые живут в переносных чумах, чтобы следовать за стадами животных. Разумеется, археологические находки могут показать нам лишь фрагменты культуры, поэтому русские археологи попытались дополнить картину более поздними фольклорными историями и морскими традициями ненцев.

Многое указывает на то, что народ сихиртя исчез с побережья Сибири, переняв язык и религию тундровых ненцев, не слишком давно. Вместе с тем, тундровые ненцы научились у этого народа ловить и использовать морских млекопитающих. По личным свидетельствам первых европейцев, добравшихся до этих мест (XVI век), этот коренной народ проживал бок о бок со своими ненецкими соседями у полуострова Канин и острова Колгуев, однако селился также вдоль побережья по крайней мере до северной части полуострова Ямал.

В более поздние времена промысел морского зверя стал у ненцев сезонным занятием, а основу их экономики составляло прежде всего разведение домашнего оленя. Мы помним, что Мезень и остров Моржовец расположены неподалёку от полуострова Канин. Прибрежные жители могли научить ненцев, к примеру, пользоваться щитами для маскировки (по-ненецки лата), чтобы подобраться ближе к моржу, изготавливать необходимые для промысла инструменты и делать канаты из кож крупных видов моржей и тюленей, а также добывать из сала и хранить высококачественное масло.[193]

Англичане, прибывшие на остров Вайгач в 1556 году, рассказывают о самоедских канатах, «изготовленных из звериных шкур»[194], то есть о тех же товарах, ради которых много лет назад Оттар отправился к берегам Белого моря. Ричард Джонсон был членом английской экспедиции на реку Обь в 1556-м. В то время европейцы озаботились поиском северо-восточного прохода. Ричард живо описывает не только встречу с самоедами у Печоры, он расспрашивает о них русских и других «иностранцев», скорее всего, встреченные экипажи лодий, карелов и вепсов. Они дают Ричарду привычные сведения о самоедах: те едят людей (особенно им по вкусу русские!), держат оленей (Harts) и торгуют разными видами меха.

Но они рассказывают и кое-что другое.

У побережья, за самоедами, которые держат оленей, находятся «другие самоеды… говорящие на другом языке». Эти самоеды жили в море один месяц в году, и «не выходили на сушу и не оставались на ней весь этот месяц».[195]

Перед нами одно из первых упоминаний европейцами «других самоедов» на побережье. Вполне логично предположить, что последняя история касается периодических походов, например, во время преследования тюленей и моржей до кромки льда, где их гарпунили.

В воспоминаниях одного из членов экспедиции Виллема Баренца 1590-х годов в Сибирь упоминается, что жители берегов острова Вайгач занимались промыслом белого медведя и других пушных животных, гарпунили моржей и китов и питались сырым мясом и сырой рыбой. Автор воспоминаний обращает внимание на то, что эти люди одевались иначе и имели отличный от соседнего народа цвет кожи. Он сравнивает этих самоедов с «испанскими мулатами», то есть потомками испанцев и африканцев. Он пытается объяснить цвет кожи проживанием в задымлённых домах.[196] Самоеды с берегов Вайгача были прекрасными стрелками, их лодки сделаны из звериных шкур и переносились на спинах. Им не были знакомы ни хлеб, ни зерно, ни буквы.[197] В те времена охотники на русских лодьях занимались промыслом моржа и тюленя бок о бок с самоедами — они должны были знать, о чём говорят. Позднее один из свидетелей упоминал, что каяки самоедов сшиты китовыми кишками.[198]

В 1980-е годы русские археологи провели раскопки на острове Вайгач в том месте, где, по свидетельствам английских и голландских мореплавателей, находилось множество «дьявольских» изображений божеств, то есть деревянных столбов с вырезанными