Тайны смерти русских писателей - Виктор Еремин

— Нас обманывают, Константин меня к вам прислал. Если вы верите в Бога, вы откажетесь присягать другому царю, нежели тому, которому вы поклялись в верности двадцать дней тому назад… Ребята! Вас обманывают: государь не отказался от престола, он в цепях. Его высочество шеф полка Михаил Павлович задержан за четыре станции и тоже в цепях!

Лейтенант гвардейского экипажа Антон Петрович Арбузов (1798–1843) припугнул своих моряков:

— Целая армия стоит в окрестностях столицы и нас уничтожит, если мы присягнем Николаю.

Таким образом, стоявшие на Сенатской площади в каре рядовые и слыхом не слыхивали о том, чего добиваются декабристы. Да и ничего не поняли бы, если бы услышали. Впрочем, декабристы сами весьма смутно представляли чего хотят — хотели они, чтобы было как во Франции, а не сермяжно по-нашенски. Не зря А. И. Якубович предлагал разгромить кабаки, напоить чернь и спровоцировать ее на грабежи.

Солдаты же были уверены, что пришли защищать царя Константина, которому недавно присягнули на верность, и что сейчас их поведут в бой против узурпатора. Во всех переговорщиках от Николая солдаты видели подосланных узурпатором продажных негодяев. Единственного, кто мог бы помешать декабристам командовать подчиненными (потому что пользовался у гвардейцев непререкаемым авторитетом), Милорадовича в самом начале восстания (точнее было бы сказать, театральной инсценировки восстания) смертельно ранил Каховский, а другого такого авторитетного человека в гвардии не было.

Всей этой лжи давно найдено оправдание интеллигентами — поклонниками декабристов: «Отечественная война, несомненно, развила солдата, сделала его сознательнее и умнее. Но чем сознательнее он был, тем крепче он держался за свои убеждения, тем честнее служил империи и государю императору. Поэтому заранее была обречена на неуспех революционная пропаганда и необходим был обман, чтобы повести его на мятеж. Если сказать солдату, что от него требуют второй, незаконной присяги, что истинный государь томится где-то в цепях, а захватчик собирается отнять у него престол и если скажут все это люди, которым он доверяет, добрые и любимые офицеры, то он поверит и будет сражаться за правое дело. И горький обман этот во имя и для блага народа придумал чистый душой(!) поэт! Такова трагедия идеалистов: беспомощные в жизни, они хотят перехитрить ее, берут на себя во имя своих идей тягчайшие грехи, как взял Рылеев грех обмана почти что детей — солдат»^[83].

Великий русский писатель Борис Константинович Зайцев (1881–1972) отметил самое важное в том тяжком дне — великую роль императора Николая I: «С первого же дня путь его оказался грозным. Много спокойнее и проще было бы командовать, с титулом великого князя, каким-нибудь гвардейским корпусом, чем 14-го декабря отстаивать на Сенатской площади свой трон, жизнь и свою, да и семьи. Все-таки, раз уж взялся, выполнил изо всех сил.

Николая I-го любить трудно. Не весьма его любили и при жизни, и по смерти. Но и не любившие не могли отрицать, что 14-го декабря показал он себя властелином. Личным мужеством и таинственным ореолом Власти действовал на толпу. Он — Власть. «Это царь!» Вожди мятежников могли быть и образованней его, и многое было правильно в том, чего они требовали, но у них не было ни одного «рокового» человека, Вождя. А Николай Вождем оказался. И победил»^[84]. Победил, потому что в его распоряжении была огромная армия военных поселений и верные Аракчееву артиллеристы. Победил, потому что противоположную сторону возглавлял слабовольный авантюрист К. Ф. Рылеев, которого апологеты все время стараются представить невинным поэтом-идеалистом и замалчивают тот факт, что он являлся кадровым, достаточно опытным офицером, хотя и в отставке.

15

В преддверии и во время восстания случились два события, которые обычно упоминаются мимоходом, но которые во многом объясняют поведение императора и его братьев в процессе следствия над декабристами.

«Накануне восстания на Сенатской площади было даже составлено специальное воззвание, в котором говорилось, что, поскольку после смерти Александра I ни Николай, ни Константин не хотят править, власть следует передать императрице: «Итак, они не хотят, они не умеют быть отцами народа, но мы не совсем осиротели: нам осталась мать в Елизавете. Виват Елизавета II и Отечество!»»^[85]

На самом деле это было не воззвание, а «Приказ к войскам», написанный в ночь перед восстанием 14 декабря подполковником в отставке бароном Владимиром Ивановичем Штейнгелем (1783–1862). Звучал он так: