Когда мы были чужие - Памела Шоневальдт

Меня охватила ярость, и, словно собака Габриэля, я резко дернула головой и вонзила зубы в жирный ненавистный палец.

— Сучка! — хором заорали они. — Ну, теперь ты свое получишь.

В тот же миг мне нараспашку разорвали блузку.

Я закричала, зовя на помощь.

— Заткнись, сука!

Неожиданно в переулке раздались голоса, застучали о брусчатку шаги — кто-то бежал в нашу сторону.

— Эй, вы! Отпустите ее!

Меня отпихнули, я упала и видела, как коричневые башмаки бросились удирать. Двое мужчин присели рядом со мной. Когда они сняли с меня повязку, я разглядела униформу и блестящие пуговицы на мундирах.

— Полиция. Вы в безопасности, мисс. Они удрали. Вы можете встать? — твердые руки помогли мне подняться. — Что произошло?

— Меня ограбили, — всхлипнула я. — Забрали мешок и деньги.

— М-да, по вам видно, что вы собрались в дорогу, мисс. Воры выслеживают путников, знаете ли. Ведь у них все добро с собой. И район здесь не лучший.

Гляди в оба, сказала мне Лула. И не мечтай о лучшей жизни, могла бы добавить она.

Бледные, чуть навыкате, глаза рослого полицейского внимательно изучали мой шрам.

— Неприятная царапина. Похоже, довольно свежая.

— Это еще на корабле было.

Полицейский задумчиво скрестил руки на широкой груди.

— Вы сможете их поймать? Их было двое, оба в коричневых башмаках, одного зовут Билл. Они побежали… — я махнула направо.

Переулок был совершенно пуст. Только сейчас я разглядела низенькие арки, глубокие ниши, лестницы и темные проемы между домами. Полицейские едва повернули головы в ту сторону.

— Они скрылись, — сказал тот, что повыше. — А у вас были завязаны глаза, так ведь? Если мы задержим двоих мужчин, вы сможете поклясться, что это именно те?

Нет, признала я.

— Кроме того, если они узнают, что вы на них указали, то попытаются вас найти. Им несложно будет это сделать, мисс, — он повел подбородком на мой шрам.

— Но я уезжаю из Кливленда, они не смогут… — я осеклась.

Денег больше нет. Нет и работы у Мистрис. Мое новое платье, вторая пара обуви, четки и гравюра с Линкольном — пропало все. Образцы моей вышивки, мамин фартук. Ножницы-журавль и камешек из дома, вышитый рисунок Опи, Терезин адрес, китовый ус Густаво, его адрес и всякая надежда его найти. Все мои сокровища.

Что же осталось? Перепачканное платье, рваная юбка и — боже праведный — моя блузка разодрана, грудь видна! Я поскорей запахнула края, сгорая от стыда. Коренастый поднял с земли шаль, встряхнул от грязи и протянул мне. Я закуталась в мокрую ткань.

— Случается, мисс. Мы, знаете, всякого на своей работе навидались. Вам еще повезло, поверьте, — строго, точно хнычащему ребенку, заявил он. — Могло быть куда хуже… было бы куда хуже, кабы не мы.

— Да, спасибо вам, господа.

Они кивнули.

— Мы работаем, мисс. Но в таком виде вам нельзя далеко идти. Есть у вас дом? Мы проводим вас, если это рядом.

Я отрешенно смотрела на мокрые кирпичи. Плотный полицейский кашлянул. Как заключенный, пойманный при побеге, я указала на здание мастерской.

— Ну, пошли тогда, — сказал высокий.

Горестно поникнув, я шла — по бокам двое полицейских — тем же путем, каким совсем недавно так горделиво мчалась вперед. Ботинки выстукивали: idiota, idiota, глупая деревенская девчонка, ты не глядела в оба, ты была беспечна и самонадеянна. Без походного мешка я осталась налегке — как последняя бродяжка. Какая портниха теперь захочет меня нанять?

Полицейские негромко переговаривались поверх моей головы, изредка над чем-то посмеиваясь. Быстрая, чужая, непонятная речь.

— Осторожно, мисс, — предупредили они, когда я чуть не ступила в огромную лужу.

На какое-то мгновение признательность взяла верх над болезненным стыдом. «Осторожно, мисс», сказали мне, — словно я благородная дама, непривычная к лужам. Но тут рядом проехала телега, и колеса проскрипели: idiota, idiota. Мимо нас с хохотом прошла стайка фабричных девушек. «Теперь у нее поубавилось спеси», послышалось мне в их звонком смехе. Даже бледный круг солнца злорадно смотрел на мои разбитые мечты. Я с трудом передвигала ноги.

— Мисс, у нас сегодня еще много работы.

Я прибавила шагу, как усталая овца, завидевшая загон для скота. А куда мне еще идти? Даже сумей я как-то добраться до Чикаго… вдруг — это тот же Кливленд, только покрупнее, и воров там еще больше? Вернуться обратно в Опи? Как, с пустым-то кошельком? И что мне там делать? Няньчить отцовского младенца? Помогать Ассунте? Может, попытаться найти другую работу в Кливленде? Да меня никуда не возьмут — ни на фабрику, ни шить, ни уж, тем более, в прислуги. Только улица примет меня. И, как отец Филомены, мои друзья, узнав обо всем, изорвут в клочья подаренные мною носовые платки. С каждым шагом я все яснее представляла себе Мистрис: выпяченный подбородок, темные мешки вокруг холодных глаз, стальные завитки волос и длинные скрюченные пальцы, щупающие воротнички в поисках изъяна.

За пару домов до мастерской я увидела, как оттуда вышла женщина. Старая знакомая, посредница Мария. Озираясь, она быстро пересчитывала монеты.

— В чем дело, мисс? — спросил плотный полицейский. — Чего вы остановились?

— Ничего, — пробормотала я.

Полицейский громко забарабанил в дверь, и тяжелые удары эхом отдались у меня в голове. Господи, забери меня отсюда, унеси меня прочь от этого дома.

— Хм, ты недалеко ушла, как я вижу, — Лула стояла в дверях, уперев руки в боки, и смотрела на полицейских так, точно они принесли ей бродячую кошку. — И что произошло? — она обращалась к ним, не замечая меня, будто мы и вовсе незнакомы.

— Ее ограбили. А могло быть и того хуже. Верно, мисс?

Черные глаза быстро оглядели мою рваную блузку, мокрую шаль и пустые руки.

— Ирма, я тебе говорила — смотри в оба! Или на тебя легло дыхание дьявола? — она махнула скрещенными пальцами, отгоняя порчу.

— Ну так что, вы здесь живете? — спросил плотный полицейский.

Я медленно кивнула.

— Тогда всего доброго, мисс, — он небрежно отсалютовал мне, коснувшись пальцем ремешка от каски, который плотно охватывал пухлые щеки. — Глядите по сторонам. Эти подонки, бывает, приходят снова — как собаки, что раз уже отведали мяса. Они легко вычислят, что вы здесь живете.

С этими словами оба развернулись и пошли, громко стуча подковками по мостовой.

Лула сложила на груди руки и загородила вход. Такого я себе даже вообразить не могла.

— Лула, меня ограбили. Двое бандитов забрали мои деньги. Они все забрали. Они даже…