Дорогая Клара! - Кристина Вадимовна Эмих

Рихтер, он в основном за замужними увивается. А председателю, со слов Шталя, подавай молоденьких.

Я с ребенком грудным, мне переживать нечего, а за остальных наших девушек страшно.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

19 ДЕКАБРЯ 1941

Жалею, очень жалею о несовершенном.

Нужно наверстать упущенное, взять на себя ответственность, многого нужно добиться, чтобы Клара могла гордиться мной. Вынужденная разлука, чтобы я возмужал, воспитал в себе характер.

Галка – Виктору

20 декабря 1941

Дорогой Витя!

Пишу тебе я, Галя.

Я все ждала, что ты напишешь.

А ты все не пишешь.

Или боишься, что я тогда на тебя обиделась?

А я не обиделась.

Я не из обидчивых.

Ждала, ждала и устала ждать.

Витя, я знаю, что тебе сейчас грустно. Она уехала, и ты грустишь. Да ничего, отгрустится. Забудется.

Я ведь еще в школе поняла, что… Если бы не она…

Все только и говорили: Клара, Клара, Клара. Клара то, Клара это.

Это она с толку тебя сбила.

Против меня настроила.

Нет, Витя, ты не подумай чего дурного. Я не плохой человек. Я просто знаю, что мы друг для друга созданы.

Сама судьба нас вместе свела.

Десять лет назад мамки нас в одну школу отвели.

Скажешь, просто так?

Так меня ведь могли отдать в другую, что поближе.

Нет, Витя, я много об этом думала, все не так просто. И первые буквы нашего имени в алфавите одна за другой – “В” и “Г”.

И то, что она уехала… Это же не случайно, Витя.

Придет время, и мы будем вместе.

Твоя Галя

ДНЕВНИК ВИКТОРА

27 ДЕКАБРЯ 1941

Этого еще не хватало. Галка со своими глупыми письмами. Даже отвечать не буду. Какую-то околесицу несет.

Что же это она своей куриной головой решила, что, раз Клары нет, она мне ее заменит? Вывела из себя меня Галкина глупость. Порвал письмо и выбросил.

Квартира у нас крохотная, одна комната, вид на дорогу. Сокровище – книги, оставшиеся от хозяев. Что стало с этими людьми?

Я учусь, что еще остается?

Тетя Шура исправно переслала письмо от Семена. От Клары по-прежнему ничего.

ДНЕВНИК КЛАРЫ

7 ЯНВАРЯ 1942

Отчего Витя молчит? Уехал в Саратов? Ушел на фронт? Порой кажется, что я больше его не увижу. Гоню от себя эти мысли. Неужели война никогда не кончится? Обменяла любимый платок на молоко, шерстяные носки на картошку. Целый мешок! Мелкая, замерзшая. Да и на том спасибо. Колхоз бедный.

Шталь снова организовал собрание.

– Как жить прикажете? Работы нет, денег нет, еды нет. Помрем же.

Шталь всех выслушал.

– С жильем ничего обещать не могу. С питанием попробуем решить. Пусть каждый с утра приносит что есть. Попробуем обеспечить всех горячим обедом.

– Э-э-э, нет, так не пойдет. Коли я принесу, а остальные нет? – возмутился Рихтер.

– Да у тебя у самого ничего нет!

– В этот раз ты накормишь, в другой тебя накормят.

– Я-то накормлю, а мне потом шиш с маслом.

– Дело твое. Все, кто согласны с предложением, прошу принести продукты к Ирме.

Мы принесли несколько картошин, кто-то горстку пшена, кто-то кусочки хлеба. Ирма сварила суп. Настроение у всех улучшилось.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

10 ЯНВАРЬ 1942

Дорогая Клара! От тебя ни звука… мир забылся, людской враждебный мир, – лишь я и ты[39]… Продолжаю писать, заранее зная, что не получу ответ. Буду рассказывать о том, что происходит, чтобы после долгой разлуки ты смогла меня понять.

Пятый месяц Ленинград в окружении. Десять дней нового года, и никакого просвета. Собираю данные о ссыльных немцах. География расселения так широка, что не представляется возможным составить единую картину. Данные у всех разрозненные.

После лекций мне не хочется возвращаться домой. Рядом с мамой тяжело. Иду к Боре в общежитие. Спорим с ним вечера напролет. Бурно, едва не до драки. Кричим – все общежитие слышит.

Дело в том, что мы с Борей высказываем исключающие друг друга точки зрения. При таком раскладе услышать друг друга не представляется возможности.

Постучалась вахтерша. “Шо за крик? Весь этаж слышит. Об одном толкуете, только разными языками”. Ничего она не понимает. У нас не языки разные, а концепции. Мы с Борей скроены по-разному. Боря, он за правду с вымыслом. У него правда с кривдой под руку ходят. Что, говорит, такое правда? Кто ее выдумал?

Задали нам одну на двоих работу. Разделили на берегу, кто за что отвечает.

Прочитал Боря свою часть, я предложил порвать ее прямо тут же. Обещал никому не рассказывать, какие глупости Боря понаписал. Он встал на дыбы. И начался у нас великий спор. Боря ладно говорит, но логика у него кривая, уводит от сути. Злюсь уже который день.

ДНЕВНИК КЛАРЫ

11 ЯНВАРЯ 1942

Мало нам бед. Булычев зачитал указ. Мужчин от семнадцати до пятидесяти лет забирают в трудовые лагеря.

И Вагнера забирают, и Филиппа – всех. Остаются только Шталь и Рихтер.

Что же будет с нами?

От Вити писем нет. Закрадываются подозрения, что Булычев так и не отправил мои письма. Так и лежат в его комнатенке. Или сжег давно.

Хлеба все меньше. Работы для нас нет. Дожить бы до весны. Продержаться бы. Там, глядишь, будет проще.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

11 ЯНВАРЯ 1942

В комнате своей в общежитии Боре не сидится. Особенно по вечерам. Запросто гостит у наших одногруппниц. И меня с собой тащит. Вальяжно присаживается на кровати девушек. Наведывается к ним, как к давним знакомым.

Иногда соглашаюсь составить ему компанию: когда мама спокойна, к семинару все готово и когда делать совсем нечего. Сяду на край стула, за весь вечер, бывает, не пророню ни слова. Боря на моем фоне такой остряк и юморист. Девушки слетаются к нему, как мотыльки к настольной лампе. А он и рад.

Иногда в такие вечера что-то внутри не дает покоя. Совесть? Я чувствую себя предателем. Я предал Клару. Как я могу вот так сидеть в женских комнатах, не зная, что с ней? Отчего выбрал остаться здесь, учусь себе спокойно, отчего не отправился ее искать. Я не знаю, куда ехать, я не могу бросить мать. И все же тихий голос подсказывает, что я сдался, смалодушничал.

А вчера у меня было видение. Из деканата выпорхнула девушка в красном платье в горошек. Я замер. Нет, не ты.

На фронте никаких улучшений.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

13 ЯНВАРЯ 1942

Пришло очередное письмо от Галки.

“Если и дальше будешь молчать – удавлюсь”.

Принял ли я всерьез эту комедию с самоубийством? Идет война, гибнут люди, и Галкины страдания представляются мне абсурдными. Придумала любовь, возомнила себя Татьяной наших дней.

Мне ее жаль, она одинока и наивна, но я отказываюсь поддаваться на ее провокации.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

14 ЯНВАРЯ 1942

Боря тот еще сказочник. Рассказывает девушкам небылицы, а те уши развесили. Якобы он, как Коба, зарылся в сугроб, прятался от врагов.

А еще Боря возомнил себя новым Маяковским. Побрился, чтобы выглядеть брутальнее. Да вот только с Бориным ростом и талантом к стихосложению до Володи Маяковского не дотянуться. Я ему по-товарищески указал на неточность рифмы. Но Боря и слушать не хочет.

Последние дни как утешение вспоминается эпилог “Войны и мира”. Прошли грозные годы, все