Все цвета любви - Каролин Бернард

— Ты хотя бы не прогуливай приемы у доктора Пратта, — попросила она.

— Эти американские дома как печки, — пожаловалась Фрида. — Причем работают они гораздо лучше, чем электроплиты на кухнях!

Она захлопнула за собой дверь в ванную комнату, с блаженным вздохом скользнула в прохладную воду и закрыла глаза. Она знала, что порой бывает несносна. Люсьенн изо всех сил старалась помочь, а она часто грубила ей. И Диего тоже. Но ей было страшно. Фрида подозревала, что с ребенком не все в порядке. Вот почему она не ходила к доктору Пратту: ей хотелось как можно дольше лелеять мечту о материнстве. Вдруг ее пронзила тянущая боль в животе. Фрида вздрогнула, и вода выплеснулась за бортик ванны. За последние дни у Фриды случались недомогания, но сейчас все было по-другому: боль была гораздо сильнее, а еще… Фрида открыла глаза: в воде расплывалась красная струйка. Художница зажала ладонью рот, чтобы не закричать. У нее вырвался лишь глухой жалобный стон.

Люсьенн ворвалась к ней, помогла выбраться из ванны и уложила в постель.

— Позвать врача?

— Нет, все пройдет. Доктор Пратт говорил, что легкое кровотечение допустимо.

К вечеру кровь действительно остановилась.

— Доктор Пратт говорит, что такое действительно случается, — попыталась она успокоить Диего, когда тот вернулся домой с работы. Но и сама в это слабо верила.

— Оставайся в постели, — приказал Диего. — Тебе надо отдохнуть.

— Посиди со мной! — взмолилась она. — Расскажи, чем ты сегодня занимался.

Лицо Риверы просветлело.

— Помнишь, как мы ходили на заводы Форда? Туда, где производят восьмицилиндровые двигатели. Так вот, это станет центральным сюжетом северной стены. А сверху я размешу аллегории различных народов, которые живут и работают в Америке. У одного только Форда сто тысяч сотрудников. В нижних панелях я изображу символы различных наук: химии, фармацевтики и так далее. А самое главное, производства стекла. Ты ведь знаешь, что там делают собственное безопасное стекло. А потом начинается настоящая сборка, когда устанавливают двери, кузов и так далее. И повсюду монтажники и рабочие. Я задействую своих ассистентов и кое-кого из рабочих в качестве моделей. Я уже обо все договорился. Помнишь того мексиканского парня с огромным гаечным ключом в руке? Его зовут Энрике, и он из Оахаки. Он сражался за Сапату и приехал в Детройт три года назад, потому что в Мексике его жизни угрожала опасность. Я изображу его профсоюзным лидером: Энрике просто рожден для этой роли. Что скажешь? — Диего с надеждой взглянул на нее, ожидая одобрения.

Фрида с уважением вспомнила человека, который лишился дома из-за политических убеждений. Она кивнула, но думала при этом о самом Диего: «В глубине души он как тот мексиканец. Борется за свои убеждения днем и ночью. Вот почему я его так люблю и должна позволить ему рисовать. Пусть даже у него не останется времени на меня».

— Фрида? Ты меня слушаешь?

— Да, конечно…

Диего вскочил и лихорадочно зашагал по комнате.

«— Большинство рабочих я изображу либо в профиль, либо со спины. Вот так. Смотри! — Он повернулся к ней спиной и наклонился вперед, занеся правую руку над головой, будто держал тяжелый молот. — Фигуры будут исполнены достоинства. Пусть все увидят, как прекрасны рабочие. А потом я как-нибудь намекну на профсоюз автопроизводителей. Я подумывал о листовке, торчащей из кармана Энрике, или о транспаранте, или… В общем, что-нибудь изобрету. В полдень я передал предварительные наброски в Комиссию по искусству, их вроде одобрили. Так что можно потихоньку начинать приготовления, а потом… — Он резко повернулся к жене и замолк. Взгляду него изменился, стал любящим и мягким. Не переставая ходить туда-сюда, он стал тихо напевать мексиканскую мелодию и хлопать себя по бедрам, отбивая такт. Песня звучала все громче, и наконец Диего схватил с туалетного столика колокольчик из тех, что Фрида иногда пришивала к платьям, и пустил его в ход. Ривера напоминал толстого медведя, отплясывающего на арене цирка. Фрида так смеялась, что не сразу поняла: в животе снова проснулась тянущая боль.

Спасибо, Диего, — тихо прошептала она, когда муж, утомившись, рухнул рядом с ней на кровать. — Ты у меня такой милый. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Фрида.

В воскресенье кровотечение возобновилось с удвоенной силой. Увидев подругу, Люсьенн пришла в ужас.

— На тебе лица нет. Пойду позову врача.

Фрида слышала, как в соседней комнате Диего звонит по телефону и что-то кричит в трубку. Она опустилась на пол и прижала руки к животу, словно пытаясь защитить ребенка, но уже понимала: он обречен. Возможно, и она умрет вместе с ним, даже не завершив начатые картины. Новый приступ боли заставил ее согнуться пополам. Скорее бы все это кончилось!

Вскоре в прихожей послышались шаги. Это был Диего: едва ли не бледнее жены, волосы на голове взье-рошены.

— Фрида! — вскрикнул он и бросился к жене.

Ее скрутил новый спазм, простыня обагрилась темной кровью. Фрида прочитала ужас на лице Диего, а затем боль стала нестерпимой. Примчалась скорая и отвезла Фриду в больницу Генри Форда, но она этого уже не помнила.

Очнувшись, она почувствовала себя опустошенной; тело ныло, будто его исхлестали плеткой.

— Как мой ребенок? — был ее первый вопрос, но она уже знала ответ.

Медсестра сочувственно покачала головой.

— У вас еще будут дети. Вы ведь так молоды.

— Нет, этого я точно не хочу! — крикнула Фрида медсестре. Впервые она четко осознала: у нее никогда не будет детей. Еще одна мечта, которую придется похоронить. Ею овладела безудержная, бессильная ярость на судьбу, которая так несправедливо обошлась с ней. Сейчас Фрида точно разбила бы что-нибудь, если бы могла.

— Я хочу на него посмотреть, — заявила она.

— Не стоит.

— Почему? Это же мой ребенок. Я хочу на него посмотреть.

— Вам лучше этого не видеть.

— Немедленно позовите доктора Пратта!

Пришедший доктор согласился с медсестрой:

— Вид мертвого эмбриона не вынесет ни одна мать. Он еще даже не обрел форму детского тела. Поверьте, желаю вам только добра. По словам вашего супруга, вы хотите стать врачом и даже немного разбираетесь в медицине. Но все равно я настоятельно рекомендую вам не делать этого. Кроме того…

— Что?

— Его уже нет. Эмбрионы сразу же увозят. Простите. Отдохните немного, вам нужно набраться сил.

Когда врач ушел, гнев сменился слезами. Фриде хотелось оплакать мертвого ребенка в тишине, но на соседней койке тяжело и учащенно дышала