От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

В последнем лорд Дерби ошибался. Если раньше российский МИД действительно стремился лишний раз не раздражать Лондон, то на этот раз канцлер Горчаков сам был раздражен придирками Англии и в апреле 1875 года разразился пространным меморандум графу Шувалову, чтобы тот показал его Дерби. Горчаков писал: «Кабинет в Лондоне, похоже, истолковывает наши взгляды в отношении Центральной Азии, и особенно прежнее решение не проводить политику завоевания или аннексии, как убеждение в том, что мы взяли определенные обязательства касательно этого вопроса. Вследствие того что события вынудили нас отклониться от нашей программы, они, кажется, заключили, что императорский кабинет не сумел соблюсти официальные обещания. Наконец, ввиду последовательных шагов, которые мы были вынуждены предпринять в этих странах, они сделали вывод, что право и долг Англии ограничить наши действия и влияние, чтобы обезопасить себя против возможной агрессии».

Шувалов передал меморандум английскому министру, а на словах прибавил:

– Мы считаем, что ваши выводы о нашей агрессии в Средней Азии не согласуются с фактами, духом и буквой соглашений, установленных между нашими правительствами.

– Но вы же все время расширяете свои границы! – зло ответил лорд Дерби, вертя в руках горчаковский меморандум.

– Мы просто отодвигаем от наших границ разбойников и работорговцев! Кстати, Англия имеет такой же опыт в Индии, когда вы ежегодно передвигали свои границы! Поэтому кому, как не вам, понимать, что рассматривать российскую и английскую границы в Азии как неизменные просто невозможно, – отбил этот наскок Шувалов.

– В чем же вы видите так называемое понимание? – процедил английский министр.

– Понимание подразумевает промежуточную зону между нашими державами в Азии. И эта зона – Афганистан, – назидательно сообщил английскому лорду русский граф.

Англичанам потребовалось несколько месяцев, чтобы «переварить» меморандум Горчакова. Наконец в британском МИДе убедились, что Россия сохраняет за собой полную свободу действий к северу от Афганистана. После этого лорд Дерби сделал вид, что верит обещаниям Горчакова более не расширять границы России. Особое мнение выразил лишь министр по делам Индии лорд Солсбери, заявивший:

– Англия не может принять роль стороннего наблюдателя, которую Россия мечтает отвести ей в Азии. Я предлагал объяснить России, что для нас российское толкование прошлых соглашений недопустимо.

Все эти обещания, заверенные императором Александром II, русскими совершенно игнорируются, поэтому Англия совершенно свободна проводить любую политику севернее Афганистана!

Пока британский истеблишмент обсуждал позицию лорда Солсбери, в Лондон пришла новая тревожная весть – русская армия вступила в Кокандское ханство.

Прежде чем британцы собрались ответить на апрельский меморандум Горчакова, русская армия вновь напомнила о себе…

* * *

В 1873 году средний сын английской королевы Альфред неожиданно заявил, что хочет взять в жены великую княжну Марию Александровну, с которой познакомился в Германии. Выбор невесты не обрадовал Викторию. Не так давно отгремели пушки Крымской войны, и к русским в Англии относились настороженно. Альфред был следующим на очереди к престолу после Берти. Если бы старший брат скончался, английский трон занял бы монарх, женатый… на дочери Александра II.

Королева не представляла, как уживется с русской невесткой, но согласие на брак все же дала. До сих пор ее дети венчались в Англии, поэтому новым родственникам приходилось собирать чемоданы и ехать в Лондон, на поклон к королеве. Но тут коса нашла на камень. Александр II настоял на том, чтобы торжества проходили в Петербурге. Более того, венчание планировалось двойное: сначала по православному обряду, затем по англиканскому – и именно в такой последовательности.

Надо сказать, что к православию королева Виктория относилась гораздо терпимее, чем к католицизму. Она не возражала против сдвоенной церемонии, но на свадьбу не поехала. Вместо нее в занесенный снегом Петербург прибыли члены королевской семьи.

Через придворную даму Виктория передала невесте и королевские дары – молитвенник и веточку мирта из Виндзора. А лондонская кондитерская «Пик Фрин» нарекла именем чужестранки новое печенье «Мария», которое до сих пор популярно по всему миру. Но вряд ли эти щедроты впечатлили Марию. С детства она купалась в роскоши и рассчитывала, что и в Англии будет поддерживать привычный образ жизни. Приданое единственной дочери российского императора даже не снилось английским принцессам. Резиденцией супругов стал дворец Кларенс-Хаус.

Ничто в Англии не радовало великую княжну: погода казалась омерзительной, придворные церемонии – скучными, парламент – скопищем вольнодумцев, от которых не жди добра.

Мария Александровна требовала, чтобы вместо «королевского высочества» ее титуловали «императорским высочеством». Соответственно, в иерархии она должна занимать место сразу же за королевой или как минимум за принцем Уэльским, но уж точно не перед принцессой Александрой.

Виктория, как могла, отбивалась от требований невестки. В отместку та использовала любую возможность, чтобы досадить свекрови. Зная, что Викторию передергивает от грудного вскармливания, она кормила детей грудью прямо на глазах у королевы. Принцесса Уэльская в письме к сестре описывала эпизод на крестинах старшего сына Альфреда и Марии. По словам Александры, Мария преспокойно начала кормить младенца, не стесняясь присутствия Виктории и гостей. Когда малыш срыгнул на нее, она встала, отдала его своей матери, тоже приехавшей на крестины, и «побежала вытирать платье, а ее большая грудь свисала прямо на глазах у всех!».

На придворных церемониях невестка ослепляла Викторию блеском привезенных из России сапфиров и бриллиантов. По словам придворных, Виктория буравила невестку «взглядом разозленного попугая» и в целом напоминала «взъерошенную птицу, а уголки ее рта ползли вниз, придавая лицу то самое выражение, которое нагоняло страх на всех знакомых». Это действовало на всех – кроме Марии Александровны. Виктория любила подчинение, но уважать могла лишь тех, кто давал ей отпор, поэтому с годами прониклась уважением к строптивой невестке. Ее личную виндзорскую столовую украшал портрет Марии – единственной из всей родни, кого Виктория хотела созерцать за завтраком.

Такая вот Большая Игра в рамках королевской семьи…

* * *

В ноябре 1875 года Дизраэли закрепил за Англией контроль над Суэцким каналом. Открытый шестью годами ранее, канал обеспечивал кратчайший путь из Средиземного моря в Индию. При этом две трети ходивших по нему судов принадлежали Англии. Но самим каналом владели построившие его французы совместно с египтянами.

В 1875 году, чтобы расплатиться с долгами, египетский хедив начал срочно распродавать акции канала. Чтобы акции не попали в руки французов, все надо было решать срочно. Собирать парламент или даже правительство времени не было.

Дизраэли послал своего секретаря Монтегю Корри домой к барону Лайонелу Ротшильду. Банкир в это время обедал. Прямо за обеденным столом состоялся следующий разговор.

– Премьер-министру срочно